Москвины: «Лед для двоих»

Ученики в парном катании: Людмила Белоусова/Олег Протопопов, Тамара Москвина/Александр Гаврилов, Тамара Москвина/Алексей Мишин, Людмила Смирнова/Андрей Сурайкин, Ирина Воробьева/Александр Власов, Ирина Воробьева/Игорь Лисовский, Лариса Селезнева/Олег Макаров, Марина Ельцова/Андрей Бушков, Юко Кавагути/Александр Маркунцов, Юко Кавагути/Дэвин Патрик.

Однажды, когда мы с Игорем Борисовичем сидели за кухонным столом у Москвиных дома, беседуя по обыкновению о фигурном катании, он вдруг поднялся со стула и со словами: «Сейчас я вам одну интересную штуку покажу» исчез в недрах квартиры. Вернулся с выцветшей и сильно потертой по углам серовато-коричневой плоской картонной коробочкой. Бережно снял с нее самую обычную аптекарскую резинку и выложил на кухонный стол два совсем старых картонных лекала.

- Вот это и есть знаменитые ленинградские коньки, на которых когда-то катались почти все наши фигуристы. Сам я начинал кататься совсем на других. У меня был друг - Володя Ветрогонский, - который прошел всю войну, закончил ее в Германии, а в числе своих трофеев привез в Ленинград коньки-снегурочки. И подарил их мне.

Эти конечки крепились на ботинок, как тиски – специальными винтами с боков. Я прикрепил их на лыжные ботинки, срезав по бокам подметку. Сам эти коньки всегда и точил – круглым напильником.

А в 1963-м, когда у меня уже тренировалась Тамара, я специально для нее привез из какой-то заграничной поездки две пары английских лезвий, истратив на них все свои деньги. Английский конек по тем временам считался эталонным. Производили их две фирмы, которые базировались в Шеффилде - МК и John Wilson.

На основе тех лезвий я и сконструировал наш «ленинградский» конек. Сделал два лекала. Одно – для обязательных фигур, второе – для произвольного катания. Самое главное заключалось в изгибе этого конька. В английскую модель я внес некоторые изменения, потому что хотел, чтобы лезвие моего конька было чуть выше, чем у английского. Это давало возможность сильнее наклоняться при катании. При этом ботинок не цеплялся за лед.

Тогда я сделал подробнейшие чертежи передней части конька, задней. В зависимости от того, какого размера нужны лезвия, базовая модель легко либо растягивалась, либо сжималась. Главным мерилом глубины желобка, помню, был пятачок – самая обычная пятикопеечная монета. По своему диаметру эта монета составляла ровно дюйм – 25,4 мм. И вот по тем моим чертежам на ленинградском заводе десять лет производились коньки, на которых каталось большинство наших фигуристов. Уже значительно позже мы стали покупать лезвия за границей.

* * *

- Откуда у вас взялся столь жгучий интерес к фигурному катанию?

- Нельзя сказать, что этот вид спорта был как-то по-особому популярен. Я даже сказал бы, что никакой популярности не было и в помине. Но был фильм «Серенада Солнечной долины». Я смотрел его несколько раз и не верил, что человек вообще способен так кататься. Думал даже, что это – какие-то специальные фокусы - киношные приемчики.

- Примерно в то же время, когда фильм вышел на экраны, в Ленинграде проводился конькобежный матч трех городов – Стокгольма, Хельсинки и Ленинграда. И шведы привезли с собой трех фигуристов – чтобы выпускать их перед публикой в перерывах между забегами. Когда я увидел, как они крутятся на льду, мне очень понравилось. Вот и записался в кружок Дворца пионеров, случайно увидев на улице объявление о наборе. Оттуда – с клумбы, вокруг которой зимой заливали лед, - все ленинградское фигурное катание, собственно, и началось.

Через год наш знаменитый питерский тренер Петр Петрович Орлов пригласил меня в «Динамо» - чем-то я ему приглянулся. Он даже отдал мне свои ботинки, которые, как выяснилось, были на два размера меньше, чем носил я. Пришлось обрезать носки ботинок и аккуратно замотать их черной изолентой, чтобы пальцы не торчали наружу.

Сами лезвия были куйбышевские – их в 1947-м начал выпускать куйбышевский подшипниковый завод. Сталь была великолепная. Но главное, куйбышевские мастера сделали то, что никто и никогда больше не делал – так называемую «цементацию» не только снизу, как делают сейчас, но и с боковых сторон. Накладывали углеродный состав и закаляли лезвие. Благодаря этому куйбышевский конек никогда не ломался. Его твердость можно было сопоставить с твердостью напильника – хоть ножи этими лезвиями затачивай!

Куйбышевские коньки, конечно, были не очень прогрессивными в плане скользящих кривых, но само по себе их появление стало колоссальным шагом вперед. На них катались все вплоть до 1963 года - пока не появились ленинградские коньки.

Первые соревнования – те самые, что были в январе 1947 года, запомнились мне еще и потому, что там присутствовал знаменитый Николай Александрович Панин-Коломенкин. Фигурист, ставший первым российским олимпийским чемпионом в 1908 году. Он приходил на каток в длинной – то ли лисьей, то ли в волчьей шубе, валенках, садился в специально приготовленное для него кресло и смотрел соревнования.