Мост к людям

Галя исподлобья глянула в зеркальце на лобовом стекле и увидела, как ходят желваки на продолговатом лице водителя. Глаза его напряженно смотрели на дорогу, а выгоревшие, белесые брови сошлись над заостренным худощавым носом, похожим на клюв. Этот нос почему-то развеселил ее, и в ней зашевелилось озорное желание задеть шофера за живое.

— А сами вы не драпанули? — полушутя спросила она.

Водитель тоже посмотрел в зеркальце и увидел, что девушка обращается к нему.

— Я свое дело делаю, — процедил он сквозь зубы, — куда ж я драпанул?

— На такси, туда, где больше перепадает, — произнесла Галя с веселой беспощадностью озорницы, которой все нипочем.

— Выходите из машины! — крикнул водитель и нажал на тормоза с такой силой, что Соломаха чуть не ударилась лбом о стекло, а все трое сидевшие сзади резко подались вперед.

Галя громко захохотала, довольная своим полемическим успехом. Сашуня и Колодий тоже смеялись. От неожиданного рывка мотор заглох, и теперь слышен был только хохот девушки, которая никак не могла угомониться.

— Да я пошутила, — насилу произнесла она сквозь смех. — Что ж вы, шуток не понимаете?

Водитель не ответил, но в словах девушки и в самом деле звучало что-то похожее на желание извиниться, и это его почти успокоило. Однако злость еще не улеглась, и он неподвижно сидел, держа обе руки на руле, словно решал, как вести себя дальше.

— Ну ладно, ладно, — сказала Соломаха примирительно, как бы успокаивая и одновременно сочувствуя ему. — Поехали.

Водитель включил стартер, но мотор не завелся, а лишь несколько раз чихнул и выстрелил в глушитель. С минуту царила тишина, потом стартер снова взвизгнул — мотор начал урчать с перебоями и выстрелами, будто тоже гневался.

— Наверное, свеча какая-нибудь… — тихонько высказал Сашуня осторожное предположение.

По лицу водителя пробежала нетерпеливая гримаса, словно он отмахивался от неуместного предположения пассажира. Мотор работал, перебои становились реже. Зарычала передача, и машина тронулась.

Несколько минут ехали молча. Наконец Колодий вздохнул и произнес так, будто подытоживал свои сокровенные мысли:

— Ничего, наладится. Консервный заводик построим, а тогда можно и транспортеры на фермах ставить: кто от тройчатки освободится, будет консервировать помидоры и огурцы.

Это напоминало о разговоре, начатом, когда еще только выезжали, и теперь уже почти забытом за перепалкой между Галей и водителем. Сашуня и раньше думал, что помочь мог бы именно такой небольшой заводик: и овощи не пришлось бы возить, и более интересная работа нашлась бы. Ну разве же это дело — выгребать навоз впятером, когда у транспортера и один справляется! А на заводе, какой бы ни был простенький и маленький, а все-таки конвейер да всякое другое оборудование, стало быть, и тянуться к нему надо постоянно, и в книжку все время заглядывать. Но сейчас разговора об этом не поддержал и он, и замечание Колодия повисло в воздухе.

Впереди на грейдере появились темные очертания дорожных машин и человеческие фигуры.

— «Объезд»… — не то испуганно, не то разочарованно прочитала Соломаха вслух на покосившейся фанерной стрелке и начала быстро поднимать боковое стекло.

— Ну, прощай, молодость! — чуть ли не радостно крикнул шофер, взявшись за руль как за вожжи.

Дорога выровнялась только на пригорке, когда проехали мастерские Молочанского совхоза. Тут и пыль улеглась, можно было снова ехать с опущенными стеклами и дышать свежим воздухом. Соломаха повернула к себе зеркальце, и Галя увидела в нем округлый, чуть выпуклый лоб, с которого чистенький платочек сметал невидимые пылинки.

— А я на объезды не сержусь, когда дорогу строят, — сказал водитель, поймав краем глаза недовольную гримасу на лице Соломахи. — Рессорам, правда, невесело, но ведь они, глупые, не понимают, что впереди перспектива! — хихикнул он, довольный своей остротой.

— Вы оптимист, морально здоровый человек, — шутя похвалила его Соломаха. Она вложила платочек в свою кожаную сумочку и щелкнула замком.

— А как же! Не то что некоторые, — самодовольно согласился водитель, и в словах его нетрудно было уловить нечто похожее на намек. Он глянул в зеркальце, увидел полупустую пачку «Примы» в руках у Сашуни и многозначительно добавил: — И относительно морали тоже: водки не пью, сигарет не употребляю… — Он увидел, как парень, услышав его слова, смущенно прикрыл ладонью сигареты, потом незаметно засунул пачку в карман пиджака, и победно выкрикнул: — То-то и оно!

Колодий тоже заметил неловкость Сашуни, но отвернулся, чтобы не смущать парня еще и своей улыбкой. А улыбался старший агроном потому, что его развеселило слишком упрощенное и наивное понимание морали, да еще и высказанное водителем с такой категоричностью.

Колодий уже готов был по этому поводу кое-что сказать, но девушка его опередила:

— А калым?

Водитель резко повернулся и растерянно впился в нее выпученными глазами, однако ничего не сказал. Нога машинально нажала на педаль, и машину бросило назад, будто она наткнулась на препятствие.