Мост самоубийц

— Фроленко от всего открещивается. Говорит, про поддельную мебель ничего не знал, никаких поручений не выполнял, никого не убивал. Но мы его расколем, не переживай. Ты когда едешь к той старушке?

— Скоро. У меня есть еще дела.

— Какие?

— Хочу еще раз съездить на место преступления и поговорить с парой человек. А потом вернусь к старушке. Мне кажется, ее стоит опросить поподробнее. Ольга Михайловна, даром что в возрасте, человек наблюдательный и подозрительный. Сдается мне, она могла еще что-то видеть.

— Не усердствуй чересчур — тебе нужно беречь спину, — сказал Морошин. — Если эта старушка опознает всех троих, будет неплохо. Но и без ее показаний, думаю, мы сможем арестовать Чехова как соучастника. В крайнем случае, пойдет свидетелем.

— Не думаю, что Чехов был простым свидетелем, — возразила я. — Помнишь, как Иртеньев обещал Регине, что «Чехов» со всем разберется? Вряд ли он имел в виду что-то законное.

— Ты права. Дело не только в изготовлении паленой мебели. В общем, дерзай.

Вспоминая этот разговор двухдневной давности, я легко улыбнулась. Дело наконец подходило к концу. Такси подрулило к участку через десять минут, и я с трудом выбралась из него, путаясь в полах своего одеяния. Эта хламида точно предназначалась не для бега.

Участковый сидел в своем кабинете и задумчиво жевал булочку, глядя в мерцающий экран компьютерного монитора. Судя по зеленому отсвету, который тот отбрасывал на пухлое лицо Петра Ивановича, толстячок раскладывал «косынку». Я даже пожалела несчастного — какого года у него программное обеспечение?

— Ой… — Участковый поднял глаза и расплылся в улыбке, но тут же засмущался, что я застала его жующим, и отложил булочку на блюдце. — Я вас не ждал. Хотите кофе?

— Очень хочу, — ответила я, — но потом. Сейчас мне нужна ваша помощь.

Петр Иванович стряхнул с пальцев крошки и быстро вытер рот:

— Все что хотите, — заверил он, — что от меня требуется?

— Мы с вами должны прогуляться до Ольги Михайловны. Мне нужно предъявить ей фотографии подозреваемых, а без вас она меня, боюсь, не впустит в квартиру.

Участковый улыбнулся:

— Точно, не пустит. Она и «Скорую»-то пускает только по предъявлению документов. Наверное. И у Апостола Петра — придет время — потребует.

— Я вас не оторву от дел этой просьбой?

— Вовсе нет. У меня обед. — Тонкий кивнул на недоеденную булочку.

— Тогда я подожду, пока вы пообедаете, — предложила я, но участковому мысль о том, что придется есть у меня на глазах, очевидно, не понравилась. Он встал, накинул форменную куртку и надел фуражку.

— Нет, пойдемте. Полезно будет растрястись. — И Петр Иванович опять трогательно залился краской.

Мы вышли на улицу и неторопливо двинулись в сторону дома Полины, обходя гигантские лужи, образовавшиеся после очередного затяжного дождя. К этому моменту он уже прекратился. С крыш и деревьев падали редкие капли. Петр Иванович болтал без умолку. Полная его шея раскраснелась от удовольствия. Он рассказывал мне смешные случаи из своей практики и изредка вскидывал на меня глаза, пытаясь понять, цепляют ли меня его истории. Я вежливо улыбалась, хотя думала о своем.

Возле подъезда, подняв воротник, курил какой-то мужчина. Участковый привычно скользнул по нему недоверчивым взглядом, но, не найдя в облике незнакомца ничего криминального, открыл передо мной входную дверь дома.

— Вы всегда на службе, — улыбнулась я.

Петр Иванович слегка покраснел и пожал плечами:

— Такая работа. Мне за это платят.

— Вас недооценивают. — Я ободряюще похлопала толстячка по плечу.

— Еще как, — согласился он и нажал на кнопку звонка у нужной нам квартиры.

Ольга Михайловна открыла сразу, как только мы позвонили в дверь, словно стояла прямо за ней, глядя в глазок. Так, скорее всего, и было. Я не хотела тратить время на споры и привычные жалобы бывшей следовательницы, поэтому решила с порога взять ситуацию под контроль.

— Здравствуйте, Ольга Михайловна, можно нам войти? Есть вопросы по нашему делу. Мне кажется, вы как профессионал очень мне поможете, — выпалила я, не давая женщине опомниться. Она хотела что-то сказать, но запнулась, смущенная моим приветственным натиском. Отлично, инициативу я перехватила. Воспользовавшись замешательством хозяйки, я слегка толкнула дверь и проскользнула внутрь. Ольге Михайловне ничего не оставалось, кроме как посторониться. Она нахмурилась, но вид участкового ее, похоже, успокоил.

Петр Иванович тоже был слегка удивлен моим штурмом, но без слов последовал за мной.

В прихожей пахло чем-то приторно-сладким, словно где-то за высоким старинным гардеробом перевернулся грузовик с ванильным сахаром. Из-за плотной гардины, занавесом прикрывавшей вход в кухню, выглядывали ножки близко стоящего комода. Мельком оглядев квартиру, я заметила, что мебель в ней расставлена словно на складе — без всякой заботы об удобстве.

— Где у вас тут посветлее? — спросила я, доставая пачку фотографий.

— В чем дело? — наконец подала голос старушка. Она нацепила на нос очки, висевшие на цепочке, и щелкнула выключателем. Прихожая озарилась ярким светом.

— Тут у меня посветлее. Не надо никуда идти дальше.