Мост самоубийц

В допросе Регины Южной я не участвовала. Морошин сказал, что так не полагается, и я даже не стала ему перечить. Зато к вечеру этого дня он принес мне запись.

Я как раз закончила уборку — после нашей сумасшедшей поездки мне куда-то надо было направить агрессивную энергию, и я решила вымыть во всей квартире полы и разобрать зимние вещи в шкафу. Готовить не было никакого желания, и я с удовольствием заказала доставку из ресторана итальянской кухни. После переживаний я всегда набрасывалась на сытную, высококалорийную еду. Натирая до блеска зеркальную дверцу шкафа, я жевала кусок пиццы с тягучей моцареллой и размышляла о том, что, возможно, стоит пойти в частные охранники или вообще устроиться в библиотеку, чтобы самыми отъявленными преступниками в моей жизни были только школьники, просрочившие сдачу книг. На часах была половина седьмого, и за окном уже совсем стемнело. По подоконникам забарабанил дождь. Я отложила тряпку, и в этот момент раздался звонок в дверь.

— Я не вовремя? — спросил Морошин, появившись у меня на пороге в своем неизменном плаще, на котором, как бриллианты, сверкали крупные капли.

— Ты всегда вовремя, — ответила я и тут же поняла, что прозвучало это несколько двусмысленно. — Ну, в смысле, проходи.

Лев Марсович прошел — за ним протянулась цепочка мокрых следов. Я свезла их тряпкой, пока он не начал извиняться и приняла у него плащ.

— Хочешь посмотреть на королеву отравлений?

— Шутишь? Конечно. А что, это по правилам? Так можно? — Я улыбнулась, и Морошин нахмурился:

— Конечно, нет. Поэтому если ты кому-нибудь скажешь, мне придется уволиться.

— Господи, — рассмеялась я, — Лев Марсович, ты первый человек на моей памяти с начисто отрезанным чувством юмора. Катись в гостиную. Можешь взять пиццу!

Я по-быстрому закончила уборку, поставила чайник и заварила кофе. Когда я вошла в комнату с двумя чашками, мой гость сидел в кресле, чинно положив руки на подлокотники. К пицце он не притронулся, только пожирал ее глазами.

— Ну что за церемонии, — возмутилась я, — сказала же, бери.

— Не привык что-то брать в отсутствие хозяев, — ответил Морошин и покраснел — видно, и сам понял, насколько нелеп.

— Торжественно разрешаю, — провозгласила я и шлепнула ему на тарелку три куска пиццы с сыром.

Лев Марсович аккуратно откусил, после чего протянул мне флешку. Я вставила ее в ноутбук и включила единственную имевшуюся на ней запись.

На экране возникла допросная — маленькое, тесное помещение, выкрашенное в грязно-зеленый цвет. За столом, сложив перед собой руки в наручниках, сидела Регина. Голова ее была опущена — она была похожа на надувную игрушку, из которой выпустили воздух. В кабинет вошел Морошин вместе с еще одним человеком, которого я поначалу приняла за другого следователя. Но тяжело дышащий толстяк в клетчатом пиджаке оказался адвокатом. Он присел рядом с Региной и щелкнул замочками своего дипломата, откуда достал кучу бумаг. Этими бумагами он во время допроса так и не воспользовался.

Морошин для протокола подтвердил личность Регины, зачитал ей ее права, отметил время начала записи и приступил к допросу.

— Погоди, — спохватился Лев Марсович, — перемотай. Сначала мы говорили о том, что она уже рассказывала в машине. Там никаких новых данных, только пара уточнений.

Я перемотала запись на двадцать минут вперед, как посоветовал следователь. Позы участников допроса переменились. Регина убрала руки под стол — наручники с нее уже были сняты. Адвокат сидел, развернувшись полубоком к своей клиентке. Лоб его покрылся испариной.

— Расскажите о смерти вашего отца.

Регина помолчала, потом раздался ее голос. Я удивилась, насколько незнакомым и хриплым он казался в записи.

— Отец? При чем тут отец?

Морошин покопался в своей папочке и вынул бумажку.

— Согласно этому заключению, полученному нами в городском морге номер четыре, ваш отец этой весной умер от отравления грибами. Отравления, как мы уже выяснили, по вашей части.

— Протестую, — вмешался адвокат, — у вас нет доказательств.

— Я просто прошу вашу клиенту прояснить обстоятельства его смерти, — спокойно ответил Морошин. Мне понравилось, как он держался — отстраненно, с холодным достоинством. Я не удержалась и мельком искоса взглянула на следователя, который сидел рядом, поглощенный пиццей.

— Папа умер, приготовив картошку с грибами, — сказала Регина. Говорила она медленно, словно ступала по тонкому льду.

— И откуда он их взял ранней весной?

— Отец был заядлым грибником. Он летом и осенью собирал грибы, сушил их и заготавливал на зиму. Видно, среди этих грибов попался ядовитый. Либо он как-то не так их хранил.

— Опытный грибник и не знает, как правильно хранить грибы… Сомнительно, вы не находите?

— Нет, не нахожу, — отрезала Регина слишком поспешно. Она подалась вперед и отчеканила:

— Я не имею к смерти отца никакого отношения.

— Он был один?

— Да. Его нашел брат.

— А где вы были, когда это произошло?

— В городе. Я уже давно не живу с отцом. В тот день у меня было важное совещание и я никуда не отлучалась из офиса — можете спросить моих подчиненных.