Мост в Хейвен

Абра не могла сбежать, поэтому замкнулась в себе, закрылась, оцепенела. Ей казалось, что она летит и сверху наблюдает за опустошением. И это называется «заниматься любовью»? Это гнусное, грязное насилие описывают как вершину блаженства?

Наконец все кончилось. Ей хотелось закрыть лицо от стыда.

Дилан растянулся на спине и сразу же уснул. Он храпел как старик.

Абра лежала, не шевелясь, боялась разбудить его. Она смотрела в потолок, глаза застилали слезы, они стекали по вискам в волосы. В темноте она вспоминала. «Я не хочу, чтобы ты страдала, Абра». Джошуа пытался ее предупредить. Она всегда была изгоем, отверженной. А теперь еще и оскверненной.

Господи, что же сейчас произошло?

Голос у нее в голове прошептал: «А ты как думаешь? Ты сама стелила постель. Теперь спи в ней. Помнишь? Ты ведь этого хотела. А теперь мужественно переноси последствия».

6

Бойтесь своих желаний. Они могут исполниться. Царь Мидас

Джошуа всю ночь ехал в Сан-Франциско. По пути нашел заправку и залил бак, продолжая размышлять, что делать дальше. Стоит ли ему искать в лабиринте городских улиц, покрывавших холмы? Он не знал, с чего начать, как отыскать Абру. Интересно, отвез ли Дилан ее в дорогой отель или в дешевый мотель? Или поехал дальше? Вряд ли. Он должен захотеть получить то, чего добивался, как можно быстрее. И что тогда? Оставит Абру одну? Заберет ее с собой туда, куда собрался ехать дальше?

Наступил рассвет, и Джошуа припарковал машину у берега моря. Он смотрел на бесконечный океан, на волны, набегающие на берег. Люди выходили на прогулку, некоторые с собаками. Джошуа положил голову на руль:

— Господи, пусть она позвонит домой. — Опустошенный, он завел мотор и поехал назад к мосту Золотые Ворота.

* * *

Абра набрала в легкие воздух и выдохнула все свои надежды и мечты. Слезы высохли. Она осторожно слезла с кровати, прошла в ванную и заперла дверь. Затем включила душ дрожащими руками. Девушка встала под струю и начала поворачивать кран горячей воды, пока ее тело не покраснело. Помещение заполнил густой пар, она вдыхала насыщенный влагой воздух. Потом Абра тщательно вымылась, но все равно чувствовала себя грязной.

Дилан проснулся, как только она вернулась в кровать.

— Хм, ты вкусно пахнешь. — Он снова хотел близости. А она не посмела отказать. Даже если бы и попыталась, разве он стал бы слушать?

«Абра, — зашептал внутренний голос. — Вставай. Спускайся вниз и позвони домой».

Я не могу.

«Позвони пастору Зику. — Она зажала уши ладонями. — Ты же еще ребенок».

Больше не ребенок. Питеру и Присцилле будет так стыдно за нее, что они не смогут смотреть ей в глаза, тем более говорить с ней. Пенни раззвонит по всей школе, что она сбежала с Диланом, провела с ним ночь в отеле, а потом вернулась домой с поджатым хвостом, как побитый щенок. Пастор Зик скажет ей, что она попадет теперь в ад. А Джошуа… Что скажет ей Джошуа? Она вздрогнула, представив встречу с ним.

«Позвони…»

Она не стала слушать голос. Я не могу ехать домой. У меня больше нет дома. Куда поедет Дилан, туда и я.

Наконец утомление взяло верх, и она уснула. Во сне Абра снова видела себя ребенком, таким слабым, что не могла даже плакать достаточно громко. Сверху на мосту стоял мужчина. Пришла надежда, она в мольбе подняла руку. Она хотела закричать, но голоса не было. Мужчина наклонился и посмотрел через перила, но к ней приближался зверь с темными крыльями. Теперь Абра видела только огромную темную фигуру, нависающую над ней. У существа были горящие красные глаза и издевательская белозубая улыбка.

* * *

Зик открыл заднюю дверь, когда Джошуа еще поднимался по ступеням. Ему не нужно было спрашивать, повезло ли Джошуа. Сын прошел в гостиную и опустился на диван.

— Я даже не знал, как начать поиск.

— Она в руках Божьих, сынок.

— Она в руках Дилана Старка, папа! — Нахлынул гнев. — Он порвет ее в клочья. — Джошуа почувствовал, что гнев начинает его душить. — Если уже не порвал.

— Возможно, это происшествие поможет достучаться до нее.

Джошуа изумленно уставился на отца:

— Нет, ты так не думаешь!

— Мне эта мысль нравится не больше, чем тебе, сынок, но любовь, доброта и благоразумие ее не трогают. Она закрыла свое сердце для всех, кроме этого парня.

— Он вовсе не парень. Он… сын самого…

— Если ей противоречить, она чувствует себя мученицей.

Джошуа поднялся на ноги:

— Тогда скажи мне, что делать!

— Ты уже сделал все, что мог. Именно это я пытаюсь тебе сказать. Пора оставить ее в покое.

— Сдаться? — голос Джошуа прерывался.