Мосты в бессмертие

– Не стоит, – услышал он знакомый голос старшины. – Надо выбираться из дымовухи. Без противогазов бежать сподручнее. Эй, что ты там ковыряешься, бестолочь лопоухая? Ступай сюда!

Телячье Ухо брел к ним, спотыкаясь о кирпичные обломки. Костя хорошо помнил эту его неуверенную, спотыкающуюся походку. Точно так же он ходил и по гладким московским мостовым.

– Спиридонов? – старшина всматривался в колеблющиеся тени, в изобилии рождаемые огнями догорающих пожаров.

Где-то неподалеку с грохотом обрушилась разбитая снарядом стена. Телячье Ухо вскинул автомат, насторожился.

– Идем по направлению на восток, – старшина махнул рукой туда, где за нагромождением руин в свете пожарищ виднелись уцелевшие дома. – Я пойду вперед, Кривошеев и Липатов за мной. Замыкает – Спиридонов. Я смотрю вперед. Кривошеев – налево, Липатов – направо, а ты, сибиряк, почаще оборачивайся. Снять оружие с предохранителей!

– А еще трое? – спросил Костя. – Луценко, Верещагин, Ивлев?

– А Бог бы с ними и партейный актив… – старшина насупился.

– Мы не станем их искать? – поддержал Костю Спиридонов.

– Мертвецов собирает похоронная команда, – коротко ответил старшина.

Телячье Ухо хмыкнул, а Лаптев бодро зашагал по каменному крошеву в ту сторону, где над крышами светлело предутреннее небо.

* * *

С наступлением рассвета артиллерийская канонада утихла. Они двигались в кромешной тишине, нарушаемой лишь шумами дальних обвалов и треском пламени. Старшина вел их по лабиринтам уличек между остывающих и старых руин. В воздухе все явственней чувствовался илистый дух реки. Костя внимательно смотрел в темнеющие провалы окон. Вот где настоящая беда! Во всем квартале ни одного целого дома! Но все руины были старые, стылые и совсем пустые. Нигде Косте не удалось усмотреть следов присутствия живого человека. Даже мертвецов не чуял Костя.

– Нешто всех развеяло в прах? – услышал он шепот Спири за спиной.

– Молчать! – шикнул на них старшина.

Вот они снова завернули за угол. И Костя почуял близость реки – широкой, полноводной, текучей воды. Так в летнюю жару, распахивая ночами створки окна, он чуял живую близость Москвы-реки, слышал ее дыхание, ее шелесты и шепоты, ее тихое волнение, текучую силу ее вод. Внезапно Телячье Ухо рухнул, будто подкошенный. Костя присел. Почему он не слышал выстрела? Ах вот оно что! На краю улицы, под чудом уцелевшей капитальной стеной трехэтажного дома белел танк. На вид вполне себе целая машина, только одна из гусениц сползла с направляющих наземь. Танк выкрасили небрежно. Безвестный маляр шлепал валиком кое-как, оставляя незакрашенными обожженные огнем части брони.

– Вставай! – приказал старшина. – Нам надо выйти к мосту.

Он ходил вокруг танка, внимательно присматриваясь.

– Работа трофейной команды, – сказал наконец. – Даже движок выдернули, не говоря уж о мелочах. Ишь, как быстро обработали! Политрук говорил, будто не более недели Ростов-батюшка у них в руках был. А все ж успели ободрать, позаботились.

Телячье Ухо расположился под боком танка на перекус, а Костя, ведомый странным, неведомым доселе чувством, взобрался на броню. Люк танка оказался распахнут.

– Не надо, парень! – сказал ему снизу старшина, но Костя упрямо сунулся в люк. Дурнота навалилась, словно похмельное забвение – звуки умолкли, руки-ноги отказались подчиняться воле обезумевшего от ужаса разума. Обгорелое лишенное глаз и носа лицо танкиста скалилось на него рядом белоснежных зубов. Остатки обгоревшей плоти едва прикрывали обуглившийся скелет.

Костя не помнил, как свалился с брони вниз, на каменное крошево. Он очнулся от того, что Спиря тряс его и хлопал по щекам.

– Зачем ты туда полез? Я ведь говорил! – негодовал старшина.

– Я не думал… меня сбил запах… – бормотал Костя. – Не виноват… нюх забился… я привыкну, привыкну… это не страх, не страх…

– О чем это он? – изумился Спиря.

– Он охотник… – усмехнулся Телячье Ухо.

– Это я охотник! Так-то оно! – не отставал Спиря. – А он – москвич. Какая ж на Москве дичь? Коты и воробьи?

– Ты – фраер, Спиря, – усмехнулся Телячье Ухо. – А охотник – он!

– Отставить треп! – рыкнул старшина. – Вставай, Кривошеев. Айда к реке.

* * *

Солнце в мутных небесах приближалось к полудню, когда они вышли на железнодорожную насыпь. Старшина рухнул животом на мокрую, покрытую копотью щебенку.

– Где же немцы?

– Тихо-то как! Ой, не к добру!

В один голос сказали Спиря и Телячье Ухо.

– Тише! – огрызнулся Лаптев. – Молчите и, глядишь, доживете до самого вечера!

Курносое, простоватое лицо старшины за ночь изменилось: усы почернели от копоти, черты лица сделались резкими, взгляд серых, старчески-водянистых глаз острым, волчьим.

– Почему не пойти прям по насыпи? – прошептал Костя. – Дорога приведет нас к станции, там…

Лаптев в ответ лишь приложил палец к губам. И правда, совсем неподалеку Костя расслышал возню, словно кто-то бегал по скату насыпи туда-сюда, шелестя щебнем.

– Я посмотрю? – одними губами произнес Костя. Старшина кивнул.