Мотель «Биттеррут»

Если я не могла заснуть, я составлю новый список, чтобы немного уменьшить стресс. Мои списки задач были моим здравомыслием. Обычно у меня было три или четыре варианта одного и того же списка дел одновременно, потому что физический акт записи моих задач помогал мне справиться с ними.

И из-за таких ночей, как эта, я научилась всегда держать ручки и бумагу в своей тумбочке. Открыв ящик стола, я достала блокнот, а затем снова полезла в него, пошарив вокруг в поисках ручки. Мои пальцы наткнулись на холодную металлическую ручку, более тяжелую, чем стандартная пластиковая шариковая, и я мгновенно застыла.

Мое зрение затуманилось, когда вспышка Эверетта поглотила мой разум.

В моей руке был скальпель, а не ручка, и я находилась в холодном подвале больницы. Эверетт навис над Джиджи, стоявшей на коленях, потому что он только что ударил ее по лицу. А я стояла у него за спиной, готовая нанести удар. Мои движения той ночи прокручивались в замедленной съемке. Вывих плеча, погружение скальпеля в шею Эверетта и тепло его липкой крови, покрывающей мой кулак.

В ту ночь Эверетт упал на пол, а мы с Джиджи убежали. Но сегодня вечером, в моем воспоминании, он выдернул скальпель из своей шеи. Его карие глаза — карие глаза моего сына — были прикованы к моим, когда он сделал выпад.

Я ахнула, вставая с кровати и отползая назад. Когда моя задница ударилась об пол, воспоминание прервалось.

Черт бы побрал.

Слеза скатилась по моей щеке, пока я пыталась отдышаться и успокоить бешено колотящееся сердце. Я сходила с ума. Когда закончатся эти вспышки? Сколько лет мне потребуется, чтобы забыть ту ужасную ночь? Забыть этого ужасного человека?

Оттолкнувшись от пола, я наклонилась и подняла ручку, упавшую на ковер. Отправившись прямиком в ванную, я выбросила ее в мусорное ведро, прежде чем подойти к раковине, чтобы ополоснуть лицо холодной водой. Я насухо промокнула его полотенцем и посмотрела на себя в зеркало.

Ты теряешь самообладание.

Не пора ли было вернуться к терапии? После того, как я убила Эверетта, мои родители настояли, чтобы я обратилась к психотерапевту, чтобы помочь справиться с последствиями той травмирующей ночи. Терапия действительно помогла, но я перестала ходить туда после рождения Коби и купила мотель.

Мой психотерапевт жил в Бозмене, и из-за двухчасовой поездки туда и обратно плюс время самого сеанса терапия занимала слишком много времени. Мне нужно было кормить новорожденного и строить бизнес, так что терапию было легко исключить из списка приоритетов. Но поскольку эти вспышки были такими же яркими, как и раньше, возможно, мне нужно было выкроить время и попробовать еще раз.

Но в отсутствие кого-либо, с кем можно было бы поговорить сегодня вечером, я выбрала то, что мне больше всего нравилось: работу. Работа снова стала бы моим спасителем.

Я почистила зубы, затем вернулась в свою комнату за одеждой, натянув серые джоггеры и черную куртку на молнии. Затем я натянула на голову черную кепку, обула кроссовки цвета фуксии и направилась на кухню с телефоном в руке.

Открыв приложение видеоняни, я проверила комнату Коби на экране. И действительно, он растянулся на своей кровати и был совершенно без сознания. К сожалению, такие ночи, как эта, не были редкостью, поэтому я вложила деньги в первоклассный монитор, чтобы работать внизу, пока Коби спит. Девять из десяти писем, на которые я отвечала, были отправлены после полуночи, и я потеряла счет тому, сколько белья успела постирать до восхода солнца.

Осторожно прикрыв дверь, я проскользнула вниз по внутренней лестнице в вестибюль. На чердак вели две лестницы. Лестницей снаружи мы пользовались чаще всего, но интерьер был удобен в нерабочее время. Поскольку я не любила уходить далеко от мансарды в такие ночи, как эта, — на случай, если Коби проснется, — я всегда оставалась в пределах тридцатисекундного спринта обратно к этой лестнице. Это ограничивало мой радиус действия вестибюлем, моим кабинетом, подсобным помещением и — что удобно для сегодняшнего дня — комнатой экономки.

С отмычками в руке я вышла на улицу и прямиком направилась в подсобное помещение, забрав мусорное ведро и два пакета. Затем я направилась в соседнюю комнату экономки, чтобы начать уборку.

Открыв дверь, на меня обрушилась волна затхлого воздуха. Я заглянула в комнату и схватила банку с краской, чтобы подпереть дверь, прежде чем включить свет, обнажив груды оставшихся принадлежностей для ремонта.

Комната была длинной и узкой, с тесной ванной и узким шкафом, занимавшим всю ширину задней стены. Двуспальная кровать была плотно придвинута к стене напротив небольшого комода, набитого красками. Рядом с комодом лежали стопки неиспользованной плитки и рулоны остатков ковра. На маленькой подставке для телевизора в ногах кровати стояла коробка, набитая разными инструментами.