Мотель «Вечерняя заря»

– Красивая, да. Вив и правда была очень красива. Поэтому я и волновалась, что она работает по ночам в «Вечерней заре» совсем одна. Но общительной она не была. Тихоней – да, может, немного вспыльчивой. Могла оживиться, если говорила о чем-то, что было ей интересно. Но друзей, насколько мне известно, у нее не было.

– А чем она интересовалась?

– Что, прости?

– Вы сказали, что она могла оживиться, если говорила о чем-то, что было ей интересно. Хотелось бы узнать, чем она интересовалась.

Альма умолкла и снова почесала собаку.

– Даже и не вспомню теперь. Каким-то фильмом или, может, сериалом. Мы часто о таком болтали. Повторюсь, я очень за нее переживала.

– И в мотеле у нее тоже не было знакомых?

– Каких знакомых? В ночную смену там было пусто. Из регулярных постояльцев мне удалось найти только Джейми Бланика; он точно ее знал, но больше из него ничего вытянуть не удалось.

– Джейми Бланик?

– Он в то время приторговывал травкой. Иногда еще стимуляторами и депрессантами, если мог их достать. В восемьдесят втором году по ним все с ума сходили, пока не началась мода на тяжелые наркотики. Иногда он работал из «Вечерней зари», а значит, с Вив по крайней мере разговаривал. В ночь, когда она пропала, Джейми был в мотеле.

– Да?

– Да. Я сама его допрашивала. Он сказал, что провел там несколько часов – вел свои дела, – а потом уехал. У него было алиби – и даже не одно. Судя по всему, с одиннадцати до полуночи он был занят с покупателями, а потом отправился в бар, где тоже встречался с покупателями. Если он и вправду убил Вив, ему бы пришлось сделать это за десять минут – в перерыве между клиентами. Полиция никогда бы не смогла повесить на него такое убийство. И сам бы он не раскололся.

– Вы его допрашивали, значит. А говорили, что не следователь.

Альма восприняла мое замечание в штыки. Отдернула руку от собаки и вновь положила ее на колени.

– Я всего лишь задала пару вопросов. Это не одно и то же. В ночную смену особо нечем заняться, если только кто-нибудь не напьется и не начнет буянить. К тому же я знала таких персонажей, которых не знала дневная смена. Разумеется, это вовсе не значит, что кто-то из них меня услышал.

– Потому что вы были всего лишь дежурным офицером?

Она улыбнулась, и за этой улыбкой скрывался какой-то потайной смысл, которого я не могла разгадать.

– Потому что в полицейском управлении Фелла я была единственным дежурным офицером-женщиной. Или ты думаешь, что я проработала тридцать лет в ночную смену по собственной воле? У меня был простой выбор: либо так, либо никак. И даже не сомневайся: они там все с ума посходили, когда поняли, что увольняться я не собираюсь.

– Безумие какое-то. Это разве вообще законно?

Альма рассмеялась – по-настоящему, от всей души:

– Ты умная девочка, но еще очень молодая. Я устроилась в полицейское управление в 1979 году. Мне повезло оформить кредитку, будучи не замужем. Мои коллеги прямо в лицо называли меня не по имени, а лесбой. Встречайся я хоть с Робертом Редфордом, они бы все равно не перестали. Если бы я вышла замуж и завела детей, сказали бы, что я слабачка. Если бы осталась одна – называли бы лесбиянкой. Я научилась ценить ночное дежурство, потому что так мне хотя бы не приходилось постоянно выслушивать шутки про куннилингус. И если бы я пожаловалась, меня бы подняли на смех, а потом бы, наверное, уволили. – Она пожала плечами и добавила: – В то время это было в порядке вещей. Я хотела быть полицейским и работать в Фелле. Это мой город. Поэтому я согласилась на ночную смену и делала все по-своему, пока никто не видел. В том числе и задавала вопросы после того, как исчезла Вив.

Я откинулась на спинку стула.

– Если у меня когда-нибудь появится машина времени, напомните мне, чтобы я никогда не летала в семидесятые.

– Ну, все было не так уж и плохо. Берт Рейнолдс, никакого интернета, никакого СПИДа. Мы и представить себе не могли, как нам на самом деле было весело, но потом начались восьмидесятые и жизнь пошла под откос. – Альма отхлебнула из чашки. – Джейми был примерно того же возраста, что и Вив, и довольно симпатичный. Он не мог не заметить такую красотку. Но я знала его с детства, и он никогда не проявлял склонности к насилию.

Я достала ручку. Любой, кто встречался с Вив, по-прежнему значился в моем списке.

– Знаете, где я могу его найти?

– Он погиб, – сказала Альма без обиняков. – Съехал на обочину и врезался в дерево. Боже, когда же это было? В начале девяностых.

– Ладно. – Я щелкнула кнопкой на ручке. – Кого еще вы подозревали? С кем разговаривали?

– Вариантов было немного. Еще я поспрашивала Джанис Макнамару, хозяйку мотеля, которая принимала Вив на работу.

Я вспомнила фотографию из газеты 1979 года, на которой Джанис, ее муж и сын стоят напротив только что отстроенной «Вечерней зари».

– Я работаю на ее сына Криса, – сказала я. – Он говорит, что старается не появляться в мотеле без лишней необходимости.

Альма смерила меня почти задумчивым взглядом, и на секунду мне показалось, что она вот-вот заговорит о призраках. Но вместо этого женщина ответила: