Мотивация человека

Теперь нам остается лишь принять, что выражение гнева, согласующееся с внутренними сигналами, имеет катартический эффект: испытуемые, выразившие гнев, согласованный с их физиологическим возбуждением, чувствуют себя лучше и поэтому потом оценивают себя как более счастливых. Напротив, общение со счастливым конфедератом предполагает реакцию, совершенно не соответствующую физиологическому состоянию, которое обычно ассоциируется с гневом и раздражением, вследствие чего информированные испытуемые чувствуют растерянность и по окончании эксперимента считают себя менее счастливыми, чем непроинформированные. Надо сказать, что подобная интерпретация умозрительна и нуждается в дальнейшей проверке, однако результаты дают серьезные основания считать, что физиологическое возбуждение, вызванное эпинефрином, если оно осмыслено, влияет на последствия социальной обстановки таким образом, который позволяет предположить, что его воздействие более тенденциозно в одном направлении, чем в другом. Существует еще и скептицизм относительно того, что сама по себе когнитивная оценка способна превратить физиологическое возбуждение, вызванное эпинефрином, в счастье. Однако когнитивные факторы оказывают одно несомненное влияние: если эффект эпинефрина известен, воздействие на настроение двух видов социальной обстановки в сочетании с возбуждением, вызванным эпинефрином, изменяется на противоположное.

Изменения в возникновении мотива, вызванные когнитивным диссонансом

Более поздние исследования показали, что физиологические состояния не являются пассивным продуктом когнитивного понимания, как полагали Шехтер и Зингер, но сами способны влиять на когницию. Чтобы создать когнитивный диссонанс, Занна и Купер попросили студентов колледжа написать краткие эссе, поддерживающие тех, кто считает, что громкоговорителям из горючих материалов не место в универститетском городке (Zanna & Cooper, 1974). Большинство студентов не разделяли этой точки зрения, поэтому написание подобных эссе могло создать диссонанс, ибо им пришлось бы писать такие вещи, с которыми они сами не могли согласиться. Одной группе студентов экспериментаторы сказали, что они понимают, что выполнить такое задание — значит пойти против собственных убеждений, и им предоставили право самим решать, писать эссе или нет. Другой группе просто предложили выполнить задание — и не дали разрешения не делать этого. Перед началом эксперимента испытуемые получили пилюли, о которых одним было сказано, что они почувствуют себя более напряженными, другим — что они почувствуют себя более расслабленными, а третьим — что пилюля не окажет никакого заметного влияния. Оценки испытуемыми собственного настроения свидетельствовали о том, что информация о пилюлях повлияла на них: те, кому было сказано, что они расслабятся, чувствовали себя более расслабленными, а те, кому было сказано, что они будут чувствовать себя более напряженными, чувствовали себя именно так, хотя им дали одни и те же пилюли, которые к тому же не должны были оказать никакого воздействия.

На рис. 12.6 представлены средние оценки согласия с тем, что громкоговорители должны быть убраны из кампуса, полученные от испытуемых при разных экспериментальных условиях (Zanna & Cooper, 1974).

Рис. 12.6. Влияние возможных последствий приема пилюли на отношение к проблеме при наличии у испытуемых права выбора и при его отсутствии (Zanna & Cooper, 1974)

Начнем с рассмотрения результатов испытуемых, на которых пилюли никак не повлияли. Студенты, по доброй воле согласившиеся защищать точку зрения, которая противоречила их собственной установке, в конце концов выразили большее согласие с ней, чем испытуемые, которые писали то же самое, но были лишены права свободного выбора. Этот результат объясняет когнитивный диссонанс: испытуемые, которые обнаружили, что добровольно поддерживают точку зрения, с которой активно не согласны, должны были пребывать в состоянии конфликта или замешательства. Почему они это делают? Чтобы уменьшить конфликт или замешательство, они, одобрив мнение, с которым первоначально не соглашались, приблизились к согласию с ним. Испытуемые, которым пришлось писать эти эссе не по своей воле, чувствовали меньший диссонанс, потому что у них была возможность оправдать свои действия тем, что они в известной мере были вынуждены это сделать под нажимом. Благодаря этому они испытывали меньшую потребность изменить свое мнение, чтобы объяснить столь странное поведение.