Мотивированный мозг. Высшая нервная деятельность и естественно-научные основы общей психологии

Ограниченность способов прямого воздействия на подсознание, равно как и их уязвимость (поскольку подражательное поведение с легкостью воспроизводит и фиксирует примеры социально неприемлемых действий), побуждает искать опосредованные пути к сфере потребностей и мотивов. Выше мы не раз говорили о том, что важнейшим механизмом трансформации потребностей, их конкуренции друг с другом являются эмоции, порождаемые информацией о средствах и способах удовлетворения тех или иных побуждений. Значит, путь к потребностям все же лежит через сознание субъекта, точнее, через его вооружение такой информацией, которая содействовала бы развитию и укреплению социально ценных мотиваций, исключая их социально неприемлемые, уродующие личность трансформации. И об этом опять-таки очень точно сказал Сухомлинский: «Противоречие между богатством желаний, с одной стороны, и ограниченностью сил, опыта, возможностью для осуществления их – с другой, представляет сложный процесс самоутверждения» (Сухомлинский, 1979, с. 55).

«Безоружность» бурлящих в подростке витальных, социальных и идеальных потребностей – вот истинная и единственная причина объективной и субъективной «трудности» этого возраста, которой посвящены сотни публикаций. На вопрос: «Хотели бы Вы вернуться в свои 16 лет?» – академик Э. Андроникашвили ответил: «Не хотел бы, так как разрыв между огромным объемом желаний, с одной стороны, и возможностями их осуществления – с другой, порождал в те годы чувство страшной неудовлетворенности» (Андроникашвили, 1979, с. 2). Значит, первая задача воспитания состоит в том, чтобы вооружить ребенка такими средствами удовлетворения его естественных, неустранимых, органически присущих ему потребностей, которые были бы дважды полезны как для общества, так и для самого субъекта. Пусть он соперничает, но в труде и спорте, а не в уличной драке, пусть утверждает себя в глазах сверстников благородным поступком, а не хулиганской выходкой, пусть демонстрирует свое повзросление зрелостью принимаемых им решений, а не курением и опытом общения с бутылкой. Необходимость социально приемлемой «канализации» потребностей ребенка вместо бессмысленной борьбы с самими потребностями афористично сформулировал Януш Корчак: «Ты вспыльчив, – говорю я мальчику, – Ладно, дерись, только не слишком больно, злись, но только раз в день. Если хотите, в этой одной фразе я изложил весь педагогический метод, которым я пользуюсь» (Корчак, 1978, с. 13). Разум не осуждает природные инстинкты, утверждал Гегель, но направляет и облагораживает их. Эту же мысль развивает Н. И. Лобачевский: «Всего обыкновеннее слышать жалобы на страсти, но как справедливо сказал Мабли: чем страсти сильнее, тем они полезнее в обществе; направление их может быть только вредно» (Лобачевский, 1976, с. 41).

Процесс канализации удовлетворения потребностей в желательном для воспитателя направлении облегчается тем обстоятельством, что дополнительная потребность в вооруженности как таковой занимает доминирующее положение в иерархии мотивов детей и подростков на протяжении многих лет жизни. Тренируя свои двигательные координации в «бесцельной», с нашей точки зрения, возне, подражая действиям взрослых, воспроизводя их поведение в своих играх, ребенок непрерывно вооружается ради самой вооруженности, неосознанно накапливая навыки и умения, большая часть которых ему понадобится лишь в дальнейшем. К сожалению, мы далеко не всегда различаем эту специфическую потребность и пользуемся ею в педагогической практике, хотя потребность уметь и мочь не менее сильна, чем потребность знать, а удовлетворение этой потребности способно быть источником не менее ярких положительных эмоций, чем удовлетворение детской любознательности.

Превращение творческого труда в жизненную потребность, в источник наслаждения, радости жизни, в средство развития способностей справедливо рассматривают как важнейшее проявление ленинского «закона возвышения потребностей» (Печенев, 1976). В иерархии человеческих ценностей труд по способностям занимает одно из высших мест (Мазур, 1984). Однако не секрет, что на данном этапе развития социалистической цивилизации общество объективно нуждается в значительном количестве явно нетворческого, рутинного и «непрестижного» труда. Означает ли это, что единственными стимулами трудовой деятельности такого рода остаются материальное вознаграждение и общественный долг? Мы полагаем, что нет.