Мотылек

— Что, что случилось? — я запаниковала.

— Это сюрприз для тебя.

— Значит, все отменяется? — разочаровано протянула я, не желая вставать с постели и не желая делить моего мужчину ни с кем, кто мог бы там приехать. — Мы можем просто остаться здесь и притвориться, что дома никого нет?

— Не получится, — улыбнулся он и поцеловал меня в макушку. — В шкафу напротив кровати висит твоя одежда. Одевайся. Уверен, ты справишься. А я, как радушный хозяин, должен спуститься вниз.

Мужчина попытался встать, но я ему не дала.

— Ты кое-что забыл.

— Моя неженка, — улыбнулся он и поцеловал меня в губы.

— М-м… хорошо.

Он снова попытался встать, но я снова не дала.

— Может, все-таки, не нужно?

— Нужно, Эмили. Очень нужно, — еще один сладкий поцелуй и он грациозно встал. Прекрасная мускулистая спина, шикарные ягодицы, сильные ноги. Как бы мне хотелось исследовать каждый сантиметр его тела. Так много непознанного между нами. Я откровенно глазела на своего мужчину, не понимая, как жила до этого дня. Это была не жизнь, а существование. Накинув свободную белую рубашку, он повернулся ко мне. В глазах озорные смешинки, в пшеничных волосах полнейший хаос. Он выглядел молодо. Очень молодо. И гораздо лучше, чем вчера, когда забрал меня из больницы. Как хорошо осознавать, что все налаживается. Я откинулась на подушки и сладко потянулась. Вставать совершенно не хотелось, но что за утренние гости нас навестили — было очень любопытно. Нас… Зная свое умение спать до обеда, не удивлюсь, если это не утренние, а очень даже дневные гости. Снизу донеслись приглушенные женские голоса. Черт. Надеюсь, он не взялся за старое и не притащил в дом девиц. Низкий мужской бас. Папа? Мама? Лекси? Господи, вот так сюрприз! Я вскочила с кровати и неуклюже, торопясь, прошаркала ногами до шкафа.

Действительно, он до отказа забит платьями. Значит, Франциск заранее все это готовил? План похищения? Мне даже стало немного не по себе. Вот полка с нижним бельем, брюки, юбки, платья. Не в силах преодолеть соблазн, я нацепила недлинную джинсовую юбку и его белую рубашку. Такую же, какую он надел утром. Она сладко пахла Франциском. Нежная ткань обволакивала меня и при каждом движении ласкала кожу, словно это его объятия. Задумав каверзу, я не стала надевать нижнее белье. Пусть помучается, зная, что я без трусиков.

Забрав волосы наверх, я вышла из просторной спальни, выполненной в приятных песочных тонах, в небольшой коридор. Вниз вела крутая лестница, выложенная коричневым фигурным камнем. Крепко вцепившись в перила, я сделала шаг. Нога подкосилась и, коротко вскрикнув, я упала. Черт. Тут же появился перепуганный Франциск.

— Эмили, — он бросился в панике осматривать меня, трогая ноги, руки, лицо, проверяя, все ли цело. — Зачем ты, милая, зачем, я бы пришел к тебе.

Он целовал мои руки, словно боясь потерять. Мы сели на верхнюю ступеньку.

— Я хотела… — на глаза навернулись слезы от ощущения беспомощности. — Хотела удивить всех. Хотела смочь. Я такая беспомощная. Зачем ты мучаешься со мной. Зачем я тебе такая.

Я разрыдалась. Внизу лестницы показалась всполошенная мама, но Франциск показал жестом, что сейчас не тот момент, и мама вывела гостей на улицу.

— Посмотри на меня, — потребовал он, заключив мое лицо в ладони. Я подняла мокрые ресницы, с которых скатывались крупные капли. — Хоть раз я дал тебе повод думать, что ты обуза?

Его требовательный и серьезный взгляд обескураживал. Действительно. Находясь здесь я ни разу не почувствовала жалости к себе, не ощущала себя инвалидом. Наоборот, мне казалось, что он не обращает внимания на мою немощь. Заставляет делать то, что предполагается делать с посторонней помощью. Например, дойти до шкафа и одеться самостоятельно. Это стоило мне огромных усилий! Я отрицательно помотала головой, а он стер ладошкой слезы с моих щек.

— Еще вчера ты с любовью глядела на свое инвалидное кресло и не хотела ходить. А сейчас уже на лестницу замахнулась, — улыбнулся он. — Ты моя торопыжка, да?

— Да, — всхлипнула я, понимая справедливость его слов. Мне, правда, хотелось удивить его и грациозно спуститься с лестницы. Хорошо, хоть держалась, иначе бы спустилась кубарем.

Он прижался к моим губам своими. Так нежно и тепло. Расцеловал щеки, заплаканные глаза, кончик носа, подбородок.

— Никогда… не хочу… видеть… твоих… слез…. - произнес он между поцелуями.

— Тогда поцелуй меня вот сюда, и я перестану плакать, — я указала пальчиком на губы и, растянувшись в улыбке, он поцеловал меня очень нежно, глубоко проникая языком, лаская небо, заигрывая со мной. Желание стало стремительно нарастать и, чтобы не продлевать мучительную пытку, я отстранилась. — Это невозможно, настолько страстно желать кого-то.

— Да, — согласился он, тяжело дыша и прижавшись своим лбом к моему. — Ты создание иных миров.

— На мне нет трусиков, — как бы между прочим сообщила я, тая от его нежности.

— Ты дразнишь меня?

— Да.

— Не боишься, что вечером, когда твои родители и друзья улягутся спать, тебе не поздоровится?

— Предвкушаю, — с восторгом воскликнула я.

— Тебе идет моя рубашка.