Мотылек и Ветер

На этот раз легкий смешок от мужчины все-таки послышался. Повеселила его. Роберт попрощался и пообещал все по адресам выяснить завтра, в понедельник.

— Почему ты такая дура, что не отличаешь шутку от серьезного?! Идиотка!

Я повторила жест рукой и также приподняла брови:

— А это ты показывала для чего? Это не значило «спроси его уже, наконец»?

— Нет!

Катарину трясло. От нервов и искренней ярости. Что теперь Тамм будет думать о ней? В глазах такого мужчины хотелось сохранить уважение, а не предстать ветреной кокеткой и поклонницей. Или все по-настоящему?

— Да он понял, что это шутка. Даже сказал, что дурачимся…

— Ненавижу тебя! Предательница, мля…

Она вдруг сделала два резких шага назад, и прижала ладонь к животу. Я догадалась, что это импульс. Ее толкнул вызов. Она полезла в кармашек куртки за блокнотом, полуразвернулась, чтобы бежать, и бросила злое:

— Пошла ты…

Матом, в три слова, от всей души послала меня. Даже двое прохожих на площади замедлились, услышав ее брань. Хотела сама подшутить над ней, подыграть, а получилось, что совершила ошибку?

— Катарина!

Но та убегала. Будка теперь непригодна, а ближайший отсюда ход был только через две улицы.

Родственные души

Любимый писатель Юргена, создавший «Цикл о кристалле», считался детским. Жанр для подростков, главные герои — дети разных возрастов, от младшего до старшего. Но так однозначно его относили в официальном рейтинге авторов, а на взгляд многих, как я успела подчерпнуть из сети, — романы затрагивали массу серьезного, и не были «мелководны» как по сюжету, так и по смыслу. Успев прочитать не сильно много, я смогла прочувствовать — как под сказкой о параллельных мирах и персонажах-мальчишках проглядывает глубокая человеческая жизнь и вечные, кристальной ясности ценности.

Отвлекалась ненадолго от книги и посмотрела на Юргена, который сидел напротив экрана за компьютерном столом, в наушниках, и говорил:

— Вера, против таких прием есть безотказный. У всех стариков в авторитете ведущий доктор с тв… да-да, Борис Береста… ну… дальше подставляешь к любому назначенному врачом лекарству «рекомендует сам…». — Потом он негромко засмеялся чему-то, добавил: — Сочувствую.

Все общение было в таком духе. Юрген, заметив, что я больше не читаю а разглядываю его, улыбнулся. Опять весь осветился внутренней радостью, — улыбнулся мне не одними губами, но и глазами, и плечом шевельнул, и чуть развернулся. Я увидела, что у него волосы растрепались за правым ухом, наушник поправлял или почесал голову, — одна прядка забавно торчала вверх, как непослушное атласное перышко в вороновом крыле.

Он походил на персонажей этого писателя. С детства читал, вырастая на книгах, или потом открыл для себя и проникся, потому что нашел на страницах свой мир и понимание главного. Не знаю. Но в Юргене чувствовались те же струнки характера — преданность, честность, уверенность в том, что хорошего в мире больше.

Заулыбалась ему в ответ. В книгу положила закладку, выбралась из кресла и решила погреться в ванной, пока он занят. Время есть и маячить за спиной, мешать общению, не буду. Набрала, добавила пены и соли, занырнула с головой. Хотела по-настоящему расслабиться, но получилось лишь телом, голова не отпускала от себя мысль о том, что я неправильно поступила сегодня по отношению к Катарине. Думала, проигрывала назад разговор, искала возможности поправить ситуацию. А под тревожное настроение опять все полезло — заново переваривать загадочную речь Юля Вереска, его «Ирис Шелест», загадки с людьми и ходами. Опять пропавший со связи наследник… надо было о нем спросить у Роберта, он наверняка знает, а не задавать глупых вопросов о том, женат он или нет. Неужели я так серьезно задела Катарину?

Не закрывалась, но Юрген аккуратно постучал, а не заглянул. Спросил из-за двери:

— Ирис, ты будешь глинтвейн?

— Да.

— Выходишь скоро?

— Сейчас.

Минут двадцать прошло. Мне хватило. Я сполоснулась под душем от соленой воды и насухо вытерлась. Оделась. Как вышла, так и попала в совершенно новую атмосферу — он разливал вино по двум кружкам. А на тарелке горкой лежали шоколадные печенья в глазури и фундук. Экран не убран, наоборот — развернут в сторону свободного пространства комнаты, и на нем было запущено видео «живой огонь», имитация камина и язычков пламени. Тепла не давал, а визуально наполнял сумерки оранжевым мерцанием и всполохами. Кресла переместились поближе, составились под острым углом, а между подлокотниками Юрген поставил кухонный стул, как столик, — для кружек и вкусняшек.

— Вот это да.

— Садись, как тебе? Если слишком пусто, сооружу стену из покрывала.

— Я лучше укроюсь им.

— Вино разогреет. Глотни, как раз остыло до нормы.

Мы забрались в кресла. Я подобрала ноги, а Юрген вытянул. Полу лег на мягкой сидушке, не слишком ловко уместившись со своим ростом. Захрустел печеньем, с удовольствием отпил глинтвейна.

Я к крепким напиткам никогда не имела слабости или тяги. Но этот понравился. Алкогольная основа больше выветрилась, оставив лишь ароматы и вкус добавок. С несладким печеньем оказалось еще вкуснее.