Мотылек в бамбуковой листве

– Да! – откашлявшись, крикнул Акстафой, – занимал я у Мирзоева, он мне своей рукой из своего кошелька отсчитал, по своей воле, а что – это преступление!? Или он на меня заявил?

– Нет, не заявил, – ответил Данила, – с Антоном Натановичем Овечниковым – знакомы?

– Знаком – и это, наверное, преступление!

– И у него занимали, правильно?

– Не помню, может – да, а может – нет! По мелочи одалживал. Но я Овечникову все до копейки выплатил – до копейки!

– А с Нефтечаловым, Захаром, – Данила повернул к себе листок, – с Назаром Захаровичем – вы тоже знакомы?

– С Нефтечаловым? – Акстафой задумался, – сто лет как в море корабли. Не встречался я с ним со школьной скамьи!

– Странно, – Данила почесал бровь, – а почему же в списке, если верить, по меньшей мере шестимесячной давности, среди должников… тьфу ты, кредиторов ваших, совсем язык свою линию гнет… вот, например, среди займодавцев ваших фигурирует имя Нефтечалова?

– В каком списке?

– Мы его от вашего сына получили, – ответил Данила, – от Глеба. Вы не составляли список людей, которым задолжали?

– Да, – раздраженно прыснул Акстафой, – я записывал давно, потом бросил.

– А что Нефтечалов?

– Не мог я Нефтечалова в список занести – все-таки помню я, собственной рукой писал!

– А у Нефтечалова вы деньги занимали?

– Не помню… я ведь говорю, что лет десять, а может, и того больше, с ним не встречался – как с армии он возвратился!

– А он в армии служил?

– Служил, – рявкнул Акстафой, – он ветеран чеченско-русской войны! По крайней мере – это последнее, что я о нем помню!

– Ясно.

– Минута ваша кончилась, – Акстафой бросил трубку.

Крещеный вслушивался в аритмично-липкие, склеенные в непрерывную вереницу гудки. Затем поднялся из-за стола, взяв папку с информацией по Нефтечалову, Назару Захаровичу – он живет по адресу Преображенская 14, квартира 101, работает слесарем по ремонту и обслуживанию тепловых сетей, а на имя его зарегистрирована «Волга» ГАЗ-21, но ее номера не совпадали с переписанными Данилой и Аграфеновым, – и, пробегая глазами по делу, Данила прошел по помещению, остановился напротив окна, из которого открывался вид на православную церковь с голубыми куполами и черносливовым небом над ней – а в нетронутом ветром, будто безвоздушном пространстве за стенами отделения милиции, не встречая никакого сопротивления, опускались по вертикальной линии миллиарды белоснежных, белокурых пушинок. Стелились ковром, отпугивавшим своей сверхъестественной белизной.

– …ага, а вот это уже интересно! – пробормотал Данила, водя пальцем по испещренному отпечатанными буквами листу.

Он подошел к столу, повернул к себе телефонный аппарат и, взяв трубку в ладонь, набрал номер – и ждал, ответит ли кто.

Данила услышал щелчок – кто-то поднял трубку! – и тишину.

– Алле, – спросил Данила.

– Кто это? – отозвался голос.

– Я с Нефтечаловым говорю?

– А вы кто?

– Вы Назар Захарович? Меня зовут Данила Афанасьевич, а фамилия моя – Крещеный.

– И что вам надо? Я не покупаю.

– А я не продаю! Понимаете, я из отделения милиции вам звоню.

– Не понимаю вас, – сдержанно проговорил Нефтечалов.

– Дело в том, Назар Захарович, – вспотев от жары, произнес Данила, – что я вам звоню, потому как ваша фамилия значится в списке лиц, у которых Акстафой одалживал крупные суммы.

Нефтечалов промолчал.

– И я хочу узнать у вас, – Данила оттянул воротник рубашки, – не знакомы ли вы с Акстафоем, имя его Алексей Андреевич?

– Знаком. Но пути наши давным-давно не пересекались.

– Скажите, Назар Захарович, а Акстафой у вас когда-нибудь просил ему помочь финансово?

– Да, – проскрежетал Нефтечалов, – а в чем дело? С тех пор уже лет девять-десять прошло – и от Леши ни слуху, ни духу.

– А какую сумму он занимал у вас?

– Не помню, я не считал – но около двухсот тысяч.

У Данилы глаза сверкнули.

– Немалая сумма!

– Пожалуй, – безразлично ответил Нефтечалов.

– Вы ему сразу…

– Нет, я ему неоднократно оказывал помощь – вот и набралось.

– Скажите, а Акстафой вам планировал возвращать эту сумму?

– Да.

– Но не вернул?

– Не вернул, – скучающе-нетерпеливо сказал Нефтечалов.

– И вы не требовали у Акстафоя вернуть вам эту сумму?

– Нет.

– За прошедшие годы – ни разу?

– А я не нуждался, – сказал Нефтечалов, – я ему добровольно финансовую помощь оказывал – на семью, а у меня-то – семьи нет.

– А что значит, по-вашему, добровольно?

– По своей воле.

– А найдутся и те, кого Акстафой принуждал?

– Они себя сами принуждали, – усмехнулся Нефтечалов.

– Кто?

– Все, у кого Леша помощи просил.

– Не понял, к чему они себя принуждали?

– Да что вы из меня тяните, – спросил Нефтечалов, – я вам уже сказал, да вы и не хуже меня знаете, человек человеку – волк. Они живут каждый день, будто от себя отрывают, отрезают по куску – и мелочны до безбожия, хотя не знают, что такое настоящие потери, а сам я деньги – невысоко ценю.

– А что цените?

– Товарищество.

– То есть Акстафой вам зарок давал, клялся и божился, что деньги вернет, но и пальцем не пошевелил – я так понимаю?

– Мне было очевидно, что Леша ничего не вернет.

– А почему нет?

– Откуда бы он такую сумму взял?

– А почему вы продолжали ему помогать – из-за семьи его?