Мотыльки

Волшебник не сумел бы сказать, как долго это продлилось, – показалось, что очень долго. Все разом закончилось, когда затхлая подвальная сырость сменилась запахом отцветающих яблонь. Пол под ногами резко пошел вверх, а ровный и яркий лунный свет ослепил с отвычки. Всего на миг, но этого оказалось достаточно.

Человека, ждавшего у выхода, Арко заметил слишком поздно – если б не обличье, позволявшее реагировать куда быстрее обычного, остался бы без головы. Впрочем, и так пришлось несладко. Лезвие не навредило всерьез – не так-то это просто, когда волшебник обратился, – но удар оказался настолько болезненным и внезапным, что Сигвальд разом утратил концентрацию. Обличие схлынуло с него, будто вода, в одно мгновение навалилась вся усталость минувшего боя. Надо же, он и не замечал прежде, что замковая охрана все-таки успела его потрепать. Арко попробовал обратиться снова, но огненные сполохи вокруг него вышли блеклыми, будто выцветшими.

Противник не дал ему времени оправиться – атаковал снова, и на этот раз его меч встретил обыкновенную плоть. Острие вспороло грудную мышцу, чиркнув по ребрам. От боли перехватило горло. Юноша еще попытался собрать в ладонях остатки магической силы и оттолкнуть противника, но тот, похоже, вовсе этого не заметил и снова пошел в атаку.

На этот раз Арко не замешкался. Отскочил на несколько шагов и наконец разглядел нападавшего: высок, узок в кости, хотя назвать его хрупким язык бы не повернулся. На вид лет тридцать, может, чуть больше. Вместо обитого шунгитом щита мужчина носил куртку, сплошь расшитую пластинами из этого материала, и Арко даже думать не хотел, сколько стоит подобная роскошь… Меч тоже был под стать – безупречно выкованный, с золотой насечкой на яблоке. В движениях воина читалась спокойная, привычная легкость.

Юноша никогда прежде не видел в лицо командира замковой охраны, но ошибиться не мог… Вальд Гарта, человек, чей род, прежде не столь уж значимый, вознесся до заоблачных высот после падения Аритенов. Тот, кто приложил руку к подавлению не одного восстания, кто лично участвовал в карательном рейде на мятежный Агальт. Это уже не гвардейцы из охраны, до которых Арко Сигвальду не было никакого дела. Такие, как этот, жить не должны.

Лицо черно-серебряного палача – холеное, самоуверенное, с щегольской бородкой и аккуратно подстриженными усами – вызвало такой прилив ярости, что боль снова притихла, уступая место огню. Арко отбил следующий удар, поднырнул под меч, сокращая дистанцию. Открытая ладонь метнулась к груди гартарского графа. Тот вскрикнул, когда языки пламени опалили ему лицо, со звоном раскололась одна из шунгитовых пластинок. Что ж, может, от случайного мага средней руки эти доспехи и спасли бы, но не от наследника рода Сигвальдов!

Однако гвардеец сориентировался бесовски быстро: вместо того чтобы отпрянуть, сделал шаг навстречу. От меча теперь толку не было, и Гарта ударил коленом под дых. Арко блокировал, но от неосторожного движения тело снова скрутила боль. Видно было, как на пыльных плитах мостовой появляются и растут темные пятна. Маг еще толком не оправился, а его враг уже оказался за спиной; ладонь легла на затылок, потянула вниз и назад, вынуждая опрокинуться навзничь. Мостовая вывернулась из-под ног, ударила в спину. Гарта упал сверху – коленом на правую кисть, заставляя со стоном разжать пальцы, стиснутые на рукоятке чужого меча. Свое оружие черно-серебряный тоже отбросил.

Что-то звякнуло у самого лица, Арко не сразу смог разглядеть странный предмет, зажатый в пальцах Гарты: мешали боль и наплывающая дурнота. Два массивных браслета, соединенные меж собой короткой цепью. Изделие сочетало в себе золото все с тем же ненавистным шунгитом, и таким от него веяло холодом – куда там палаческому топору! А еще веяло силой – жуткой, подавляющей. Арко ни на секунду не усомнился, что видит перед собой один из немногих артефактов высшего порядка. Маг не знал его предназначения, но вдруг опять почувствовал себя зажатым в угол четырнадцатилетним мальчишкой, жить которому осталось несколько мгновений. Нет, даже хуже… Золотые кандалы несли в себе не смерть, а что-то куда более страшное.

Что ж, стало быть, пора… Яд был подшит изнутри к воротнику, дотянуться до него зубами – чего уж проще?! Когда шел сюда, не сомневался, что в случае нужды без колебаний сумеет это сделать. А теперь надо же, как сердце заходится! Твою светлость, он ведь уже держал победу в руках, чер-но-серебряные выродки пылью разлетались у него из-под ног! И вот как все обернулось.

В горле стоял непрошеный ком, мысли путались. Гарта навалился сильнее, пытаясь надеть один из браслетов ему на запястье, сопротивляться становилось все труднее.

Что ж, самоубийство – немыслимый грех, но в подобных обстоятельствах боги поймут его. Должны понять!