Мозаика Парсифаля

Майкл поднял с земли вещевой мешок, швырнул его в мусорный ящик, быстро пересек по диагонали тротуар и устремился к короткому лестничному маршу, ведущему к дверям отеля. Постепенно он распрямился и больше не выглядел сутулым. Поднимаясь по цементным ступеням, Майкл поднес руку к шапочке, прикрывая лицо. Прямо над ним, не более чем в восьми футах, находилось окно, где несколько секунд назад стоял офицер советской Военной контрразведки. Через какие-то мгновения он снова возникнет на своем посту. Звонок Граве будет коротким, деловым и профессиональным, так, чтобы нельзя было заподозрить обмана. Возможно, объект замечен в районе Монпарнаса. Не ранен ли он? Он заметно прихрамывает, не так ли? Как бы не ответил русский, разговор будет прерван на полуслове. Объект направляется к метро... я перезвоню.

Войдя в темный, замызганный вестибюль с полом из выщербленных плиток, с грязным потолком, затянутым во всех четырех углах густой паутиной, Хейвелок снял шапочку, разгладил ладонью лацканы неуклюжего пальто и оторвал клочья, вызывающе торчавшие из-под полы подкладки. От этого, надо сказать, он не стал выглядеть намного лучше, но в полумраке вестибюля вполне соответствовал гостинице, дающей приют бродягам и шлюхам. В этом заведении интересовались не внешним видом клиентов, а подлинностью банкнот, которыми они расплачивались за постой.

Майкл первоначально предполагал прикинуться алкоголиком, которому после длительного запоя необходима койка, чтобы пережить муки похмелья. Но спектакля не понадобилось. Тучный консьерж дремал в кресле за растрескавшейся мраморной стойкой. Его короткие толстые руки покоились на вздымавшемся холмом брюхе. В вестибюле, кроме него, находился еще немолодой сухощавый мужчина. Из-под неухоженных усов виднелась прилипшая к губе сигарета. Он углубился в чтение газеты и ничего не замечал вокруг.

Хейвелок уронил шапочку на пол, отфутболил ее к стене и пошел налево, к узкой лестнице, с истертыми за долгие годы скрипящими ступенями и сломанными перилами. К счастью, лестница оказалась недлинной, без поворотов и площадок. Выбравшись наверх, Хейвелок замер. Ничего не было слышно кроме отдаленного ровного шума уличного движения, сквозь который время от времени прорывались нетерпеливые вопли клаксонов.

На выцветшей двери в десяти футах от него виднелась цифра 23. Голоса ведущего разговор слышно не было. Граве положил трубку, и сотрудник советской Военной контрразведки вернулся к окну. Все это заняло не боле сорока пяти секунд. Майкл распахнул пальто, расстегнул свой безобразный пиджак и взялся за рукоятку «магнума». Пистолет зацепился за ремень брюк, когда Хейвелок его вытаскивал. Опустив предохранитель, Майкл двинулся в темноту узкого коридора по направлению к двери.

Скрип половицы. Но не под ним, не под его ногами, сзади! Майкл повернулся в тот самый момент, когда первая дверь слева от лестницы начала медленно приоткрываться. Так как она была не заперта, он не слышал звука поворачиваемой ручки. Оставленная узкая щель служила для наблюдения. Из комнаты возник невысокий, крепкого сложения человек с пистолетом в опущенной руке. Он остановился, прислонившись к дверной раме. Рука с оружием поднялась. У Хейвелока не было времени на оценку ситуации, оставалось только полагаться на выработанную годами быстроту реакции. В ином случае он мог бы поднять руки, и хрипло прошептать: слово, пароль, дать сигнал, чтобы предотвратить чудовищную ошибку. Вместо всего этого Майкл выстрелил. Сила удара приподняла человека и бросила его спиной вперед через дверной проем вовнутрь комнаты. Хейвелок бросил взгляд на пистолет, все еще зажатый в руке мертвеца. Да, он правильно сделал, что выстрелил... Человек был вооружен автоматическим пистолетом с точным боем, самым мощным из всех производимых в Советском Союзе. Сотрудник ВКР действовал не в одиночку. Но если рядом оказался один охранник, то...