Мозес

На столе в гостиной дымилась оставленная на краю блюда сигарета, печально стояла пустая бутылка водки и будучи центральным объектом натюрморта, свидетельствовала о состоянии мужчин. Растянувшись в глубоком мягком кресле, сидел Ицхак с лицом красным и довольным, а его товарищ, так и не присев начал натягивать на себя длинный тяжелый плащ.

– Эй, ты куда? – спросил Ицхак.

– За второй, – твердо ответил Виктор, – раз уже подняли меня, – добавил он и, уходя, громко хлопнул дверью.

Они остались вдвоем.

– Ты нас поймал, – весело сказал Ицхак, – извини, тебе предлагать не буду. Приходи лет через десять тогда может быть и выпьем.

– Кто это с вами был? – спросил Йозеф совсем не то, что хотел.

– Виктор, мой старинный друг и партнер по бизнесу. Мы очень давно не виделись, – сказал он задумчиво двигая пустую рюмку. Йозефу пришли на ум слова отца об Ицхаке, то чем он занимался в прошлом. На мгновение Йозеф увидел хозяина магазина совсем иначе: мерзким, жадным, бесчеловечным и циничным – именно таким, как видел его отец. Но наваждение прошло, когда Ицхак засмеялся после попытки отпить из пустой рюмки.

– А то письмо, с витрины, оно ещё у вас?

– Да, конечно! Но я убрал его из магазина, уж слишком долго оно там лежит без толку. Ты бы всё понял, если прочитал его, ты же умеешь читать? – Йозеф кивнул, – Вот и отлично! Подожди я сейчас. – Он вернулся, слегка задыхаясь и держа в руках пожелтевший листок.

– Оно попало ко мне еще на войне. Я не был солдатом, а работал некоторое время в службе снабжения армии. И порой, у нас надолго застревали письма для солдат. Многие из них погибали так и не получив послания и тогда они скапливались горой писем без получателя. И… стыдно признать, но иногда, от скуки, я читал их. Большинство были очень похожи: отправитель врал, что в тылу не всё так плохо, а солдат, в свою очередь отвечал, что не так уж страшно на фронте, чтобы не делать еще хуже друг другу. Было много любовных писем. Это так странно и жутко, читать нежные слова молодой девушки о любви, как она ждет солдата и как страстно встретит дома зная, что возлюбленный её уже мертв. Некоторые тексты так въелись в память, что всплывают картинами в кошмарных снах: Вот она встречает любимого на перроне, а он вываливается из дверей поезда с половиной головы, остальное разворочено в мясо и тем, что еще осталось ото рта шепчет – «Вот я и вернулся, дорогая», – взгляд антикварщика застыл как будто он смотрел внутрь себя.

– А что с этим письмом? – робко спросил Йозеф. Ицхак встряхнул головой и вернулся к рассказу.

– Оно особенное. В первые годы после войны я начал акцию поиска адресата, ведь знал, что он жив. Я добился колонки в нескольких газетах, эта история разлетелась тогда по всему Мюнхену. Я очень хотел найти того солдата, он должен был кое-что узнать. А зачем мне это… возможно, я хотел так искупить прежние грехи. – Ицхак, протянул письмо Йозефу и рухнул обратно в мягкое кресло. – Но так никого и не нашел. Пресса потеряла интерес к теме да и мне порядком надоело, – сказал он и взял тлеющую сигарету на краю блюда. Йозеф с трепетом развернул листок и окинул взглядом текст. Несколько месяцев назад, он видел лишь бессмысленные закорючки, хвостики и завитки, но теперь это приобрело смысл и связанность. Его глаза забегали – строчка за строчкой, он впитывал долгожданную информацию. Вдруг он изменился в лице. Его едва заметные светлые брови приподнялись, а лоб сморщился как чернослив. Еще не дочитав до конца, он посмотрел на Ицхака и спросил:

– Я возьму это письмо? – в его тоне чувствовалось скорее требование, нежели вопрос.

– Зачем?

– Кажется, я знаю, кто получатель.

Йозеф встретился с Виктором у самого выхода. Чуть не столкнув его вместе с бутылкой, не теряя время на извинения, помчался что есть сил прочь.

Письмо было аккуратно сложено и упрятано во внутреннем кармане пальто. От бега было невыносимо жарко, и мальчишка остановился перевести дух.

Приближаясь к дому, появилось тревожное чувство. Йозеф уже совсем позабыл, что тайком убежал из дома. А у ворот стоял подозрительный черный автомобиль.

Двигаться нужно было по над забором, что бы из окна никто не увидел беглеца. Подойдя ближе, Йозеф разглядел, что черная машина у дома – полицейская. «Неужели меня объявили в розыск?» – подумал мальчик. Но сейчас, несмотря на страх, он должен был завершить дело. Но лишь Йозеф пересек опасный промежуток у ворот, как навстречу ему, с пустыря, вышли двое полицейских державших под руки испуганного, с парой ссадин на лице Эдвина. Глаза их встретились, и они как будто всё поняли без слов. В след за стражами порядка вышел отец Йозефа. Вид у него был спокойным, и от этого спокойствия веяло холодом сильнее, чем от январского ветра.

– Так вот ты где, – сухо произнес он.

– Зачем ты сдаешь его полиции?!

– Он живет на участке принадлежащем нам. Я давно знал, и меня это не сильно волновало. Но когда ты с братом зачастил к этому бродяге, я понял, что ему здесь не место.

Задние двери машина захлопнулись и сквозь решетку окон Эдвин еще раз взглянул на юного друга. Йозеф пошел к машине.