Мозес

«Если хотите честно, – сказал Давид, все еще не зная, как уместить в словах то, что он собирался сейчас сказать. – Если хотите услышать, что я думаю по этому поводу, то я могу вам сказать, что в последнее время меня почему-то не оставляет ощущение, что при всем уважении и к тому, и к другому, между вами и Всевышним стоит Талмуд и 613 мицвот. И, возможно, не только они».

Разумеется, сказанное не нуждалось ни в каких объяснениях, да они, пожалуй, были невозможны.

В конце концов, это ведь тоже были только слова, сэр.

Всего только слова, Мозес.

59. Филипп Какавека. Фрагмент 199

Сократ: Скажи-ка, чужестранец, верно ли то, о чем рассказал мне Калликл и ты действительно покидаешь нас с первым же отплывающим кораблем?

Чужестранец: Это так, Сократ.

Сократ: По правде сказать, рассказ Калликла поверг меня в изумление. Я даже не решаюсь повторить то, что я услышал от него относительно причин твоего поспешного отъезда. Но я не могу и промолчать, чужестранец…

Чужестранец: Говори смелее, Сократ.

Сократ: Говори!.. Легко сказать!.. Скажи-ка, правда ли, как сказал Калликл, тебя преследует некая благородная особа, чье имя, без сомнения, повергнет в трепет любого смертного?

Чужестранец: Истинная правда, Сократ. Да ведь Калликл, наверное, назвал тебе ее имя?

Сократ: Назвал, любезный. Но не назовешь ли ты мне его сам? Признаюсь, мои собственные уста сковал страх.

Чужестранец: Я бегу от Истины, Сократ. Вот это имя, которое, как я полагаю, тебе хорошо знакомо.

Сократ: Надеюсь, это так, чужестранец… Но послушай-ка, Калликл, какому странному стечению обстоятельств обязаны мы знакомству с нашим гостем!

Калликлшепотом): Я же говорил тебе, Сократ, что он не совсем в себе.

Сократ: Погоди-ка, Калликл… Чем же, скажи, не угодил ты Истине, чужеземец, что она преследует тебя, словно сборщик налогов? Был ли ты с ней непочтителен или существуют какие-нибудь другие причины? Прости, но хотя душа моя и замирает всякий раз, когда я слышу это имя, однако же, не стану скрывать, что я просто сгораю от любопытства не хуже последней базарной торговки, которая посчитает день прожитым зря, если не узнает две-три сплетни.

Чужестранец: Дело в том, Сократ, что она влюбилась в меня… Да не делай ты, ради Аполлона, такое лицо, Сократ. Клянусь своим спасением – это правда. Лишив меня покоя, она преследует меня всеми правдами и неправдами, полагая, что я должен безропотно уступить ее постыдным домогательствам, словно последний раб.

Сократ: Я не ослышался, чужестранец? Не хочешь ли ты сказать, что Истина, благородство которой не уступает ее беспристрастности, вдруг отличила тебя среди многих и многих, сделав предметом своего внимания?

Чужестранец: Ты выразился чересчур мягко, Сократ. Вернее было бы сказать – своего вожделения.

Сократ: Бессмертные боги! Как можно в это поверить, чужестранец?.. Скажи, разве не любит нас Истина всех одинаково сильно, так что свет ее любви, подобно свету солнца, сияет равно над всеми людьми, не отличая одного от другого?

Чужестранец: Ты, наверное, хотел сказать: свет ее равнодушия, Сократ.

Калликл: Тише, тише, чужеземец. Как бы всевидящие боги не покарали нас вместе с тобой за твой чрезмерно вольный язык!

Чужеземец: Я ведь только повторил всем известное, Калликл. Истина вполне равнодушна и к нашим бедам, и к нашим успехам. Богам это также хорошо известно, как и каждому из нас. К несчастью, время от времени, с ней случаются припадки некоторой, как бы сказать, влюбленности и горе тому, на кого пал ее выбор. Уж не знаю, чем это можно объяснить. Может это что-то такое вроде течки, как у животных, когда им приходит время обзавестись потомством, как ты думаешь, Сократ?

Сократ: Ужасные вещи приходится мне слышать сегодня от тебя, чужестранец!.. Но, может быть, ты говоришь в некотором роде метафорически? Ведь иносказание часто помогает нам лучше понять суть дела, чем прямая речь. Вот я и думаю, не хочешь ли ты сказать, что Истина любит тебя, подобно тому, как она любит человека, которому спешит доверить свои тайны, до сих пор скрытые от людей? Не делает ли она тебя тогда некоторым образом посредником между собой и всем прочим миром? Именно такого человека, которого ведь по праву можно назвать любимцем Истины, наделяет она особым и чудесным зрением, позволяя ему различать новое и доселе неизвестное… Ну, как, чужестранец, попал я в точку?