Мозг: биография. Извилистый путь к пониманию того, как работает наш разум, где хранится память и формируются мысли

Затянувшийся прогресс изучения памяти всколыхнуло короткое, но знаменательное явление. В 1960-х и 1970-х годах ряд исследований показал, что приобретенное поведение может передаваться от одного животного к другому путем инъекции экстракта мозга, или РНК, или белка. Шведский биохимик Хольгер Хюден предположил, что во время обучения вырабатываются специфические формы РНК, которые затем могут быть переданы. Его гипотеза была подтверждена большим количеством испытаний, показывающих, что обучению могут препятствовать молекулы, блокирующие синтез белка или влияющие на РНК. Это, по-видимому, работало на ряде животных – от крыс до золотых рыбок – и включало в себя исследования планарий, плоских червей, которые способны вырастить новый мозг, если отрезать им голову. В 1959 году Джеймс Макконнелл из Мичиганского университета сообщил, что планарии, у которых регенерировал элементарный мозг, обнаруживали способность к научению. Они избегали света, если получали электрический разряд в совокупности со световым стимулом перед удалением головы. Более поздние исследования показали, что необученные плоские черви могли даже приобрести это поведение, поедая кусочки обученных планарий [53]. Эффект у крыс был менее гротескным, но соответствовал ранним результатам. Инъекция мозгового материала от крыс, обученных избегать света, приводила к очевидному переносу обучения, тем самым подтверждая идею, что в этом процессе участвовало некое биохимическое вещество [54].

В 1960-х и 1970-х годах ряд исследований показал, что приобретенное поведение может передаваться от одного животного к другому путем инъекции экстракта мозга, или РНК, или белка.

В средствах массовой информации активно растиражировали идею, что энграмма, вероятно, состоит из одной молекулы, которая может быть передана от человека к человеку. Возможно, это даже приведет к созданию таблеток, которые позволят людям учиться путем проглатывания пилюли. Вскоре, однако, стало ясно, что и поведение, и биохимия, участвующие в передаче знаний, менее определенны, чем казалось сначала. Многие из подобных исследований поведения были основаны на очень скромных выборках или использовали довольно субъективные методы для определения того, научилось ли животное. Затем, в 1966 году, в журнале Science появилась короткая статья, подписанная двадцатью тремя исследователями из восьми различных лабораторий, в которой говорилось, что они не смогли воспроизвести передачу обучения с помощью молекулы РНК [55]. Объяснение природы энграммы с помощью нуклеиновых кислот умерло в зачатке.

Французский фармаколог из Медицинского колледжа Бейлора в Хьюстоне Жорж Унгар предложил интерпретацию, которая одновременно подтвердила как гипотезу о передаче обучения, так и противоположную позицию тех, кто не соглашался, что РНК участвует в этом процессе. Он утверждал, что, возможно, экстракты РНК содержат небольшие молекулы белка, называемые пептидами, которые на самом деле отвечают за данный эффект. В конце 1960-х и начале 1970-х годов Унгар исследовал вещество, участвующее в передаче памяти, и в итоге обнаружил его в мозговых экстрактах более 4000 обученных крыс. Он дал ему название «скотофобин» (по-гречески «скотос» означает «темный»), а ученые из Иллинойсского и Мичиганского университетов доказали, что синтетический скотофобин приводит к избеганию темноты у необученных мышей, подкрепив достоверность открытия Унгара [56]. Между 1968 и 1971 годами в прессе было опубликовано по меньшей мере пятнадцать крупных статей о работе Унгара, в том числе в Time, The New York Times и The Washington Post.

Однако скоро все разуверились в скотофобине. В июле 1972 года Унгар представил статью в журнале Nature, где утверждал, что скотофобин приводит к избеганию темноты, и предположил, что в нервной системе может быть много таких поведенчески активных молекул [57]. Статья была представлена в журнал почти полутора годами ранее; причина столь длительной задержки между написанием и публикацией заключалась в том, что один из ученых, участвовавших в рецензировании статьи, Уолтер Стюарт, точно понимал, что все это бессмысленно. В высшей степени необычным образом в Nature в конце концов решили опубликовать статью Унгара, но сопроводить ее длинной заметкой Стюарта, с подробными критическими замечаниями взглядов ученого, в том числе в отношении синтетической версии молекулы. Стюарт утверждал, что, несмотря на семнадцать научных статей, опубликованных группой Унгара, вместе составляющих более ста страниц, исследователи не предоставили необходимых экспериментальных данных, позволяющих воспроизвести их работу и проверить результаты. Стюарт заключил, что «выводы авторов скорее ложны, чем истинны» [58].