Мозг отправьте по адресу...

Было бы, однако, неверно представлять себе М. этого периода как поглощенного исключительно интересами революционного движения. Несмотря на проявляемую им активность в этом направлении, он значительную часть своего времени и внимания уделял литературным и художественным интересам, которые в нем были очень сильны. Помимо политической литературы он читает очень много по самым разнообразным вопросам, классику, естественно-научную и философскую литературу (Гегель).[211] Феноменальная память позволяет ему удерживать в голове все это многообразие знаний. Надо полагать, что при наличии сильно выраженных интересов к поэзии оригинальное поэтическое творчество хотя и начинало все более привлекать к себе В.В., однако в этот период не получило еще оформленного характера. Оно только что начинало зарождаться по-настоящему и пускало первые ростки. Главная же линия его художественных интересов шла в направлении живописи. Спустя год после исключения из гимназии он поступил в Строгановское училище.[212] Проучился, однако, недолго, всего около полугода, после чего вышел из училища, неудовлетворенный засильем «академизма». Его уже тогда не удовлетворяли проторенные пути в искусстве.

Внешний облик В.В. в это время рисуется следующим образом. Он выглядит по своему физическому развитию значительно старше своих лет. В деле М., заведенном полицией, возраст его указан на несколько лет больше действительного. Это впечатление еще более усиливается большой самостоятельностью и независимостью поведения.

Очень красочно это изображено в следующем отрывке из воспоминаний Н.Н. Асеева:

Гудел он своим баритоном добро-покровительственно уже и тогда. А это – в столь молодом парне – несколько возмущало. Сидит – младше тебя, а длинный, глаза огромные, голос труба – и покровительственно насмехается: если человек кажется ему стоящим, то покровительственно-ласково, если человек ему на взгляд – дрянцо с пыльцой, то снисходительно-издевательски.[213]

В этот период юношества личность М. начинает развертываться во всей своей исключительной яркости. Громадная художественная одаренность сказывается во всем его внешнем облике, и в первую очередь в необычайной образности и живости речи, уже в то время отличавшейся блестящим остроумием. Школьный товарищ передает, что «когда начинались разговоры, он просто ослеплял нас блеском своих каламбуров, острот и стихотворных цитат, являвшихся неотъемлемым элементом его речи». Общая повышенная восприимчивость и впечатлительность к окружающему и живость реагирования дополняют этот образ.

Внешность М. имеет несколько экстравагантный вид. Вот краткий набросок, составленный на основании воспоминаний близко знавших его в это время: «Высокий рост. Выглядит старше своих лет. Необычайно глазастый. Наряд анархиста – шляпа лопухом. Толстовка. Плащ. Галстук широким бантом. Все это – очень поношенное».

Здесь в этом облике, имеющем в себе многое от «богемы», уже с несомненностью выступают перед нами черты «анархиста-бунтаря», столь характерные для М. периода его футуристических выступлений. В возникновении их немалую роль играло, как нам кажется, стремление возможно ярче выявить свою индивидуальность, привлечь к себе внимание. Однако в еще большей степени эта «поза» являлась своеобразным выражением протеста. Полная бурной энергии натура М. стремилась в поисках выхода сломать те тесные рамки, которыми она была скована всей окружающей ее средой, начиная от мертвящей казенщины, тупости и убожества, господствовавших в гимназии и художественной школе, и кончая материальными бедствиями и лишениями, заставлявшими, для того чтобы поддержать существование, заниматься мелкой и малоинтересной работой.

Резюмируем все вышесказанное. М. в этот период своей жизни находился во власти различных действовавших в нем, еще не установившихся и не определившихся устремлений. Главнейшими из них являются, с одной стороны, его устремления к политической революционной деятельности, а с другой – его художественные наклонности. В сфере художественной – влечение к живописи было выражено значительно сильнее, чем к поэзии. Самостоятельное, оригинальное поэтическое творчество только начинало пробуждаться на фоне общего большого интереса к поэзии вообще. В то же время уже в этот период начинают складываться характерные для последующего футуристического периода черты «анархиста-бунтаря», налагая заметный отпечаток на внешний вид и на весь образ поведения.