Мозгоправы. Нерассказанная история психиатрии

Несколько поколений назад главными препятствиями при лечении ментальных расстройств являлись неэффективные методы, сомнительные критерии диагностики и устаревшая теория происхождения подобных заболеваний. Сегодня же камень преткновения не пробел в научных знаниях и не дефицит медицинских возможностей, а социальная стигма, порожденная многочисленными провалами в области психиатрии и ее репутацией (теперь уже ясно, что неоправданной) нежеланной падчерицы медицины.

И хотя мы живем во времена беспрецедентной толерантности к разным расам, религиям и сексуальным ориентациям, ментальные расстройства – заболевания, которые затрагивают каждого четвертого, – по-прежнему считаются позорными. Представьте, что друзья пригласили вас на свадьбу, но вы не можете прийти к ним из-за болезни. Чем вы предпочли бы объяснить свое отсутствие: мочекаменной болезнью или маниакальным эпизодом; растяжением мышц спины или панической атакой; мигренью или похмельем после запоя?

Я почти каждый день сталкиваюсь с проявлениями подобного стыда. Многие из наших пациентов готовы платить из своего кармана, а не пользоваться медицинской страховкой: они боятся, что кто-нибудь узнает об их лечении в психиатрической клинике. Некоторые отказываются туда приходить и настаивают на частных приемах в кабинетах, где ничто не указывает на мою специальность. Часто люди приезжают на консультации в Нью-Йорк из Южной Америки, с Ближнего Востока или из Азии, чтобы никто в их стране не узнал, что они пользуются услугами психиатра.

Несколько лет назад я выступал на Манхэттене. Мероприятие устроили с целью сбора средств на исследование ментальных расстройств. После него я общался с участниками – умными, успешными и коммуникабельными людьми, которых лично пригласила известная светская львица Сара Фостер. Ее сын, страдавший шизофренией, покончил с собой, когда учился в старших классах школы. Гости открыто восхищались самоотверженными стараниями Сары, направленными на то, чтобы повысить осведомленность о психических заболеваниях, но в то же время никто из них не признался, что когда-либо сам сталкивался с подобными расстройствами. Такие заболевания воспринимались как геноцид в Судане или цунами в Индонезии, то есть как серьезная проблема, заслуживающая общественного внимания, но не затрагивающая высшее общество.

Через несколько дней мне позвонила одна из участниц, редактор издательства, и попросила ей помочь. Насколько мне стало ясно из разговора, она потеряла интерес к работе, стала часто нервничать и плакать, у нее появилась бессонница. Может, это кризис среднего возраста? Я назначил ей прием и в итоге диагностировал у нее депрессию. Но, когда мы договаривались о встрече, она твердила, что никто не должен узнать о ее проблемах, а напоследок попросила: «Пожалуйста, ничего не говорите Саре!»

На следующий день мне позвонила другая участница мероприятия, сотрудница частной инвестиционной компании. Ее сын бросил аспирантуру, чтобы основать собственную фирму, и женщина переживала из-за этого, хоть и восхищалась его предпринимательской жилкой. Дело в том, что молодой человек загорелся идеей создать приложение, которое положит конец бедности на планете, и в этот период вел себя нестабильно и почти не спал. Впоследствии мои первоначальные предположения подтвердились: это была завязка маниакального эпизода.

Потом мне звонили и другие гости Сары, чьи супруги страдали различными зависимостями, братья и сестры – тревожностью, а родители – деменцией. Кого-то беспокоило, что с ними по-прежнему живут взрослые дети. Всем им требовалась помощь. Ко мне обратилась почти половина тех, кто находился на том мероприятии, включая владельца ресторана, где оно проходило.

Все мои собеседники были образованными и обеспеченными людьми, которые могли получить отличную медицинскую помощь. В случае возникновения проблем с дыханием или продолжительной лихорадки они наверняка связались бы с личным врачом или каким-нибудь авторитетным доктором. Но ментальные расстройства – другое дело.

Из-за существующей стигмы люди не обращались за медицинской помощью до тех пор, пока случайно не познакомились с психиатром. А самое удивительное, что они не хотели, чтобы Сара узнала об их трудностях, хотя после потери сына она как раз и занималась повышением осведомленности общества в области ментальных расстройств.

Пора избавиться от этой стигмы. И теперь есть все основания думать, что у нас все получится.

Сократить разрыв