Мозгоправы. Нерассказанная история психиатрии

Стало считаться неприемлемым разделять поведение человека на нормальное и патологическое, ведь в поступках и действиях практически каждого в той или иной форме отражался невротический конфликт. И хотя этот конфликт сопровождал людей с рождения, у каждого он был уникальным – все равно что отпечатки пальцев или пуп. С конца 1950-х и начала 1960-х годов психоаналитики стремились убедить общественность в том, что все мы больны, что каждый из нас – нормальный невротик или справляющийся со своими обязанностями психотик и что учение Фрейда содержит в себе секреты искоренения внутренних противоречий и полного раскрытия человеческого потенциала.

Но даже этот замысел не удовлетворял амбиции психоаналитиков. Представители движения были уверены: учение Фрейда настолько глубокое, что способно решить даже политические и социальные проблемы того времени. Под руководством Уильяма Меннингера была сформирована Группа по развитию психиатрии, которая в 1950 году подготовила доклад «Социальная ответственность психиатрии. Ориентировочное заявление». В нем выражалась поддержка гражданского активизма, направленного против войны, бедности и расизма. Несмотря на благие цели, вера психиатров в свои силы была чрезмерной. Тем не менее доклад позволил убедить АПА сместить акцент в сторону решения значимых социальных проблем и даже помог сформировать повестку дня крупнейшего федерального учреждения, занимающегося исследованиями в области ментальных заболеваний.

Пятнадцатого апреля 1949 года Гарри Трумэн официально учредил Национальный институт психического здоровья и назначил Роберта Феликса, практикующего психоаналитика, его главой. Следуя духу гражданского активизма, Феликс объявил, что раннее вмешательство в общественную среду с помощью психоанализа может предотвратить перерастание легких ментальных расстройств в неизлечимые психозы. Он запретил расходовать средства Национального института психического здоровья на психиатрические учреждения и отказался финансировать биологические исследования, в том числе изучение мозга, поскольку считал, что будущее психиатрии – это гражданский активизм и социальная инженерия. Энергичный и харизматичный Феликс был знатоком организационной политики. Он убедил Конгресс США и благотворительные организации в том, что ментальные заболевания можно предотвратить только в том случае, если устранить такие стрессовые факторы, как расизм, бедность и невежество. С 1949 по 1964 год крупнейшие исследовательские институты США, занимающиеся вопросами психиатрии, работали не под лозунгом «Мы найдем ключ к ментальным расстройствам в мозге», а под девизом «Если мы улучшим общество, то сможем искоренить заболевания психики».

Вдохновленные неотложными потребностями Группы по развитию психиатрии и Национального института психического здоровья, психоаналитики начали оказывать давление на свои профессиональные организации, чтобы они заняли позицию против участия США в войне во Вьетнаме и против сегрегации в школах. Они «вышли на марши вместе с Мартином Лютером Кингом, руководствуясь интересами психиатрии». Психоаналитики хотели спасти не только наши души, но и наш мир.

К 1960-м годам движение последователей Фрейда переняло атрибуты религии. Ведущие психоаналитики утверждали, что все мы – невротики-грешники, но на кушетке в кабинете врача можно обрести покаяние и прощение. Слова Иисуса могли быть приписаны Фрейду: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (от Иоанна, 14:6). Психоаналитиков консультировали работники государственных органов и Конгресса США, о них писали в журналах Time и Life, а также их часто приглашали на телевизионные передачи. Для представителей верхних слоев среднего класса посещение такого специалиста стало признаком статуса.

Учение Фрейда вдохнуло жизнь в психиатрию, и представители этой отрасли медицины проделали долгий путь из отдаленных лечебниц на центральные улицы городов. Из алиенистов они превратились в аналитиков, а затем в активистов. Но, несмотря на весь ажиотаж, страдания людей, имеющих серьезные ментальные расстройства, мало чем можно было облегчить и их будни по-прежнему превращались в хаос. Пациентам с шизофренией и маниакально-депрессивным психозом не становилось лучше. Людям с тревожными, навязчивыми и суицидальными мыслями ничего не помогало, равно как и аутистам. Результаты, которые демонстрировали психиатры, не соответствовали данным ими обещаниям, пусть заявления и были впечатляющими. В чем же смысл психиатрии, если она неспособна помочь тем, кто отчаянно в ней нуждается?

Медикам было прекрасно известно о бессилии данной отрасли, а также о царившей в ней атмосфере замкнутости и зацикленности на себе. Врачи других специальностей относились к психиатрам по-разному: кто-то – с легким недоумением, а кто-то – с откровенной насмешкой. Психиатрия воспринималась как прибежище для безответственных лентяев, торгашей и проблемных студентов, которые и сами были не в порядке. Так думали не только специалисты, но и обычные люди.