Читаем Мозговой трест. 39 ведущих нейробиологов – о том, что мы знаем и чего не знаем о мозге полностью

Наркотики целенаправленно воздействуют на конкретные молекулы в мозге и изменяют его работу быстро и надолго[92]. Именно из-за этих изменений от наркозависимости так трудно вылечиться. Вентральная область покрышки и прилежащее ядро мозга содержат использующую дофамин нейронную цепь, которая считается центром мотивации; эти зоны активны во время мотивированного поведения, а при их повреждении мотивированные реакции утрачиваются. Убедительным доказательством этому служит тот факт, что именно повреждение прилежащего ядра, а не какой-нибудь другой области мозга избавляет курильщиков от никотиновой зависимости[93]. Побороть наркотическую зависимость не менее трудно, чем избавиться от неприятных воспоминаний. Эта задача выполнима, но требует огромных усилий. Наркоманы испытывают сильную тягу к наркотикам, они не могут думать ни о чем другом. Эту тягу усугубляет все, что как-то ассоциируется с зависимостью: если вы привыкли выкуривать сигарету после обеда, то после того, как вы бросите курить, послеобеденный период станет тяжелым испытанием из-за неудержимого желания сделать затяжку. Острые потребности и навязчивые мысли наблюдаются не только при наркотической зависимости. Представьте, что вы отправились на долгую пешую прогулку и не взяли с собой воду. Солнце печет все сильнее, и мысли о воде — а точнее, неприятное навязчивое ощущение, что вам нужна вода (это и есть тяга), — возникают все чаще, и вы уже не в состоянии думать ни о чем другом. Ни живописный закат, ни аппетитный кусок пиццы не избавят вас от этого мучительного чувства, пока жажда не будет утолена.

Несложно понять, почему нервная система использует мотивационные цепи для создания неприятных ощущений при сильной жажде. Без воды мы можем прожить лишь несколько дней, и поэтому очень важно иметь в мозге структуру, которая при необходимости будет посылать напоминания о жизненно важных потребностях. Наркотики изменяют эти нейронные цепи. Стремление искать средства для поддержания жизни, то есть воду и пищу, возникает потому, что они активируют использующие дофамин нейроны вентральной области покрышки, которые служат главными звеньями в мотивационной цепи. Эти нейроны вырабатывают нейромедиатор дофамин и направляют его в клетки-мишени в других областях мозга, таких как прилежащее ядро, которое тоже является важным компонентом мотивационной цепи. Возбуждение дофаминового нейрона, по всей видимости, сигнализирует о том, что нам срочно необходимо то или иное средство выживания, а дофаминовые клетки активизируются в ответ на пищу, воду, тепло или даже секс. Но что произойдет, если химическое соединение, природное или синтезированное, проникнет в мотивационную цепь и искусственно возбудит дофаминовые нейроны мозга? Именно так, вероятно, и действуют наркотики. Разные наркотики бьют по разным клеткам-мишеням, вызывая разные поведенческие эффекты, но все эти вещества усиливают электрическую активность дофаминовых нейронов или выработку дофамина этими клетками (в отличие от лекарств, не вызывающих привыкание, таких как прозак)[94].

После того как вы поедите или выпьете воды, дофамин будет вырабатываться лишь в течение получаса, тогда как наркотики, воздействующие на мозг, повышают уровень дофамина на несколько часов[95]. Поначалу постоянное действие дофамина может быть приятным — как глоток холодной воды после долгой прогулки по жаре. Но в долгосрочной перспективе опасность заключается в том, что, когда наркотические соединения, такие как кокаин или оксикодон, достигают мотивационной цепи, мозг воспринимает прилив дофамина как сигнал о поступлении вещества, необходимого для выживания. Даже при первом приеме кокаин или оксикодон захватывают существующую мотивационную цепь, усиливая синапсы, которые возбуждают дофаминовые клетки и связанные с ними клетки-мишени[96]. В этой ситуации инициированная наркотиками синаптическая пластичность вызовет резкий рост мотивации к поиску и приему наркотика, а не формирование новой памяти. Если мотивационная цепь представляет собой систему, тщательно настроенную для обнаружения важных событий во внешнем мире посредством приятных ощущений и стремления к ним, то перенастройка этой цепи может иметь катастрофические последствия. У наркомана все в жизни подчинено стремлению достать и употребить наркотик — как будто он необходим для выживания.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Гиперпространство. Научная одиссея через параллельные миры, дыры во времени и десятое измерение
Гиперпространство. Научная одиссея через параллельные миры, дыры во времени и десятое измерение

Инстинкт говорит нам, что наш мир трёхмерный. Исходя из этого представления, веками строились и научные гипотезы. По мнению выдающегося физика Митио Каку, это такой же предрассудок, каким было убеждение древних египтян в том, что Земля плоская. Книга посвящена теории гиперпространства. Идея многомерности пространства вызывала скепсис, высмеивалась, но теперь признаётся многими авторитетными учёными. Значение этой теории заключается в том, что она способна объединять все известные физические феномены в простую конструкцию и привести учёных к так называемой теории всего. Однако серьёзной и доступной литературы для неспециалистов почти нет. Этот пробел и восполняет Митио Каку, объясняя с научной точки зрения и происхождение Земли, и существование параллельных вселенных, и путешествия во времени, и многие другие кажущиеся фантастическими явления.

Мичио Каку

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука