Читаем Мозговой трест. 39 ведущих нейробиологов – о том, что мы знаем и чего не знаем о мозге полностью

Как же воспринимаются на вкус питательные вещества и токсины? Обычно вкусовые ощущения возникают тогда, когда пища попадает в рот и воздействует на клетки вкусовых рецепторов. Они расположены в микроскопических, похожих на бутоны выступах, которые называются вкусовыми сосочками, — на языке, мягком нёбе (задняя часть нёба) и в глотке (задняя часть горла). Под действием химических веществ, попадающих в рот, эти электрически активные клетки с помощью специализированных белков (рецепторов) вырабатывают электрический ток. Вкусовых рецепторов и вкусовых сосочков нет под языком, на губах, на внутренней стороне щек и на твердом нёбе (передняя часть нёба). Однако вкусовые рецепторы присутствуют во всем пищеварительном тракте и во всех основных органах, участвующих в метаболизме и контролирующих уровень питательных веществ в крови[159]. Некоторые исследователи считают, что передняя и задняя части ротовой полости выполняют разные функции: кончик языка нужен для того, чтобы пробовать и идентифицировать пищу, которую мы берем в рот, тогда как корень языка, мягкое нёбо и глотка помогают определить, стоит ли нам глотать эту пищу или лучше ее выплюнуть. Рецепторы в глубине ротовой полости помогают принять решение — глотать или нет. Такие решения чрезвычайно важны, поскольку для жизни нам нужны питательные вещества (глотать), однако содержащиеся в пище яды могут нас ослабить или даже убить (не глотать). Примечательно и то, что рецепторы глотки стимулируются только после глотания (вот почему правы дегустаторы пива, утверждающие, что вкус напитка можно в полной мере оценить, только сделав глоток)[160]. Но как же тогда рецепторы в глотке помогают нам решить, глотать пищу или нет? Во-первых, эти решения принимаются во время еды непрерывно, а не однократно, «раз и навсегда». Во-вторых, вкусовые ощущения в глотке — последняя проверка на безопасность того, что должно попасть в организм после глотания: на тот случай, если нам все же необходимо прервать процесс, задержав пищу в желудке и отрыгнув ее. Именно поэтому раздражение задней части горла может вызвать тошноту и рвоту. В целом сенсорная система восприятия вкуса в ротовой полости сообщается с мозгом и органами обмена веществ как с помощью нервов, так и посредством выделения гормонов в кровь[161].

Осознаваемый вкус можно рассматривать как квалиа — единичный чувственный опыт, который возникает, например, если лизнуть соль. Но в действительности те вкусы, которые мы ощущаем, состоят из нескольких компонентов. Вкус можно разложить на такие сенсорные составляющие, как качество (сладкий, кислый, соленый, умами, горький и, возможно, еще несколько других, например вкус воды, солодовый и минеральный), интенсивность (от слабого до сильного), место восприятия (горечь на кончике языка или горечь на корне языка) и временная динамика (быстро исчезает или оставляет долгое послевкусие). Эти характеристики вкуса обычно объединяются в мозге с другими свойствами пищи, определяемыми с помощью других рецепторов во рту, а также обоняния. Все это формирует вкусоароматический букет пищи, который помогает нам распознать ее, оценить ее съедобность и установить ассоциации с тем, как мы почувствуем себя после еды, чтобы в следующий раз узнавать эти продукты и вспоминать, доставили ли они нам удовольствие или вызвали плохое самочувствие.

Поскольку система восприятия вкуса связана с мозгом и органами обмена веществ, такими как поджелудочная железа и печень, мы способны оценить попадающую в рот пищу как полезную (то есть кажущуюся вкусной) или вредную (вызывающую отвращение или тошноту). Высококалорийные и богатые питательными веществами продукты полезны, и мы употребляем их в пищу, а те, что содержат токсины и яды, вредны, и мы их отвергаем. На уровне сознания пища может быть отнесена к полезной на основании ее вкусовых качеств, особенно если она сладкая, кислая или соленая, и тогда система восприятия вкуса активизирует мозговые центры вознаграждения, сообщая, что в организм поступают полезные вещества. Токсины будут иметь горький вкус, который мы также осознанно воспринимаем. При сильной стимуляции система восприятия горького вкуса активизирует мозговые центры наказания, хотя слабая горечь обычно не вызывает у нас неприятия. Положительные рефлексы лизания и глотания в ответ на вознаграждаемые стимулы, а также рефлексы отторжения (слюнотечение, позывы к рвоте, встряхивание головой и дрожь отвращения) в ответ на наказуемые стимулы представляют собой автоматические рефлекторные реакции. Ими управляют не зависящие от сознания сенсомоторные рефлекторные дуги в стволе мозга. Так же бессознательно, по команде из спинного мозга, мы отдергиваем руку от горячей плиты.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Гиперпространство. Научная одиссея через параллельные миры, дыры во времени и десятое измерение
Гиперпространство. Научная одиссея через параллельные миры, дыры во времени и десятое измерение

Инстинкт говорит нам, что наш мир трёхмерный. Исходя из этого представления, веками строились и научные гипотезы. По мнению выдающегося физика Митио Каку, это такой же предрассудок, каким было убеждение древних египтян в том, что Земля плоская. Книга посвящена теории гиперпространства. Идея многомерности пространства вызывала скепсис, высмеивалась, но теперь признаётся многими авторитетными учёными. Значение этой теории заключается в том, что она способна объединять все известные физические феномены в простую конструкцию и привести учёных к так называемой теории всего. Однако серьёзной и доступной литературы для неспециалистов почти нет. Этот пробел и восполняет Митио Каку, объясняя с научной точки зрения и происхождение Земли, и существование параллельных вселенных, и путешествия во времени, и многие другие кажущиеся фантастическими явления.

Мичио Каку

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука