Читаем Мозговой трест. 39 ведущих нейробиологов – о том, что мы знаем и чего не знаем о мозге полностью

По моему мнению, почти все вкусовые стимулы вызывают осознаваемое восприятие вкуса и запускают бессознательные метаболические рефлексы. Это справедливо как для питательных, так и для токсичных веществ. Двойственная природа вкуса делает его, по всей видимости, самой важной сенсорной системой из всех, которыми обладает человек. С возрастом вкус ослабевает в меньшей степени, чем другие чувства, — вероятно, потому, что он жизненно необходим[167]. Человек способен привыкнуть к потере обоняния (аносмии), слепоте и глухоте. Но в тех редких случаях, когда люди лишаются способности чувствовать вкус, они начинают хуже питаться и теряют в весе. Чаще всего восприятие вкуса страдает после лучевой терапии злокачественных опухолей головы и шеи. Такие же последствия наблюдаются при лучевой терапии полости рта, и у пациента они могут вызывать настоящий шок. Вот свидетельство Этны Маккарти-Левенталь, врача, которая после лучевой терапии опухоли головы и шеи утратила способность воспринимать вкус:

Что это значит — не чувствовать вкуса? Знать, что самый ароматный фрукт похож по вкусу на окурок, а его сок отдает медью и содой, или что устрицы из Уитстабла не аппетитнее слизняков? Если усилием воли пропихнуть в себя эти «окурки», запив большим количеством воды, результатом будет острое несварение желудка и рвота. Пациент все равно не голоден, и ему проще вообще ничего не есть[168].

<p>Для осязания требуется набор нервных окончаний необычной формы</p><p><emphasis>Дэвид Джинти</emphasis></p>

ОТ НАШЕЙ КОЖИ К МОЗГУ поступают целые симфонии нервных импульсов, передающие тактильные ощущения от соприкосновения с материальным миром. На каких инструментах исполняются эти симфонии? Каким образом одно сочетание импульсов передает нежное прикосновение матери, а другие сообщают об опасном насекомом, летнем ветерке, щекотке, сложном узоре шрифта Брайля или о каплях дождя? Наша способность ощущать внешний мир и реагировать на него зиждется на совокупности множества нервных окончаний в коже — самом большом и наименее изученном сенсорном органе.

Нервные клетки, реагирующие на безвредные (безболезненные) тактильные воздействия на кожу, называются рецепторами прикосновений. Тела этих нейронов образуют кластеры, которые называются ганглиями и которые соединяются со спинным мозгом; один длинный аксон каждой такой клетки тянется к коже, а другой — к спинному мозгу (или к стволу головного мозга). Возбуждение окончаний рецепторов прикосновений — это первый шаг к восприятию прикосновения, а их нейроны служат порталами, связывающими нервную систему с огромным материальным миром. Точное число разных типов рецепторов безвредных прикосновений у млекопитающих нам неизвестно, но согласно тщательным подсчетам физиологов их около семи — хотя, возможно, какие-то типы пока не открыты[169]. При стимуляции кожи и возбуждении рецептора прикосновений электрические импульсы передаются по его аксону в спинной мозг, где они объединяются с импульсами от рецепторов других типов. Отсюда нейроны второго уровня передают объединенную информацию от рецепторов прикосновений в разные отделы головного мозга (таламус, средний мозг и соматосенсорную кору) для интерпретации и действий — но это уже другая история. Таким образом, восприятие прикосновения начинается с активации физиологически различающихся типов рецепторов прикосновения, сенсорные окончания которых расположены в нашей коже.

Известные нам семь типов рецепторов прикосновения различаются скоростью передачи импульсов от кожи к спинному мозгу (в диапазоне от 3 до 300 км/ч), временем адаптации к продолжительному воздействию (некоторые рецепторы прикосновений продолжают генерировать импульсы, пока стимулы не прекращаются, другие перестают возбуждаться вскоре после начала воздействия), формой окончаний, расположением на коже и, что самое важное, — чувствительностью к разным типам механического воздействия на кожу и ее производные (то есть внешний слой преимущественно омертвевших клеток, который называется эпидермисом, а также ногти, волосы и вибриссы). Подобно тому как разные светочувствительные клетки в сетчатке глаза реагируют на свет с разной длиной волны, окончания рецепторов прикосновения реагируют на разные механические стимулы (хотя их диапазоны частично совпадают). Например, одни рецепторы прикосновения реагируют только на отклонение волос, а другие — на частые колебания кожи.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Гиперпространство. Научная одиссея через параллельные миры, дыры во времени и десятое измерение
Гиперпространство. Научная одиссея через параллельные миры, дыры во времени и десятое измерение

Инстинкт говорит нам, что наш мир трёхмерный. Исходя из этого представления, веками строились и научные гипотезы. По мнению выдающегося физика Митио Каку, это такой же предрассудок, каким было убеждение древних египтян в том, что Земля плоская. Книга посвящена теории гиперпространства. Идея многомерности пространства вызывала скепсис, высмеивалась, но теперь признаётся многими авторитетными учёными. Значение этой теории заключается в том, что она способна объединять все известные физические феномены в простую конструкцию и привести учёных к так называемой теории всего. Однако серьёзной и доступной литературы для неспециалистов почти нет. Этот пробел и восполняет Митио Каку, объясняя с научной точки зрения и происхождение Земли, и существование параллельных вселенных, и путешествия во времени, и многие другие кажущиеся фантастическими явления.

Мичио Каку

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука