Может быть, однажды

Возможно, тебе не придется читать это письмо. Быть может, наступит день, и я пойму, что ты стала сильной и способна выдержать любую правду, а у меня достанет сил пережить последствия – потому что я не питаю иллюзий: ты не сможешь меня понять и простить. Я недавно лишилась твоего отца, осталась без поддержки и опоры в жизни и не хочу потерять и тебя. И потому – да, я останусь эгоисткой и буду притворяться, что делаю все только ради тебя.

Не представляю, как и когда ты прочитаешь это письмо. Искренне надеюсь, что ты не одинока. И еще надеюсь, что ты сможешь мне поверить: я любила тебя и Грейси, твою прелестную дочь. В ней было сосредоточено все счастье мира, и когда ее не стало, жизнь изменилась. Когда я увидела тебя на ее похоронах, похожую на тень, у меня сжалось сердце.

Постарайся понять: ты – моя Грейси, и я поступила так ради твоего блага, по крайней мере, в этом я себя убедила.

Будь счастлива, моя дорогая, я желаю тебе только радости – опасной, необузданной радости. Ты всегда была храбрее меня.

С любовью,

мама».

Глава 26

Все утро мы безрезультатно бродим по лондонским рынкам. Даже удивительные способности Майкла искать информацию в интернете не помогли нам обнаружить названия компании «Какой-то ирландец и сыновья», которую тщетно пытался припомнить Эван, а Эван прислал сообщение, что наутро память к нему так и не вернулась. Ничего удивительного – с тех пор прошло двенадцать лет. Слишком многое изменилось – у всех и во всем.

Пожилой грузчик на рынке «Спиталфилдс» вспоминает компанию «О’Донохью и сыновья», но они закрылись лет десять назад. Никаких сыновей у владельца не было, он добавил их в название просто для красного словца – а когда решил выйти на пенсию, то компанию продал.

Мы разговариваем чуть ли не с сотней прохожих и торговцев, покупаем бесчисленные яблоки и свечи ручной работы, выпиваем десятки чашек кофе в уличных кафе, наблюдая за жизнью городских рынков под открытым небом.

Однако нам не удается найти ни единой ниточки, которая привела бы нас к Джо или хотя бы указала верный путь к нему. И вот мы сидим под высокими стеклянными сводами и металлическими арками рынка «Боро» в Саутварке, недалеко от Лондонского моста.

Восхитительное место, на прилавках фрукты всех цветов радуги, свежая зелень, сыры, сладости и целый цветочный сад. Звуки и запахи никого не оставят равнодушным, и при других обстоятельствах мы бы с удовольствием провели здесь время.

Однако мы сидим усталые, измученные физически и растерянные. Хуже всех выглядит Майкл – утомленно пощипывая слойку с шоколадом, он печально вздыхает.

– Что не так, Бетт Дэвис? – ущипнув его за бок так же, как он отламывает слойку, спрашивает Белинда. – На тебя без слез не взглянешь.

Шлепнув ее по руке, он отвечает:

– Брось свои шуточки, я все равно не понимаю, о ком ты говоришь. Мне не смешно.

– А мне смешно.

– Ну ладно, иногда ты шутишь к месту, но сейчас я не в настроении. Сплошной депресняк. То бездомные, то письма от умерших родственников, которые при жизни скрывали свои истинные чувства, то эта охота за «Красным Октябрем».

– Ну, а теперь кто вспомнил старый фильм?

– Я вспомнил, каюсь. Просто… грустно все это, наверное. Сочувствую Джо. И всем сочувствую. А я не люблю, когда вот так… много чувств. Неприятно это.

Майкл все же истинный сын Розмари, своей матери, как бы ему это ни было противно.

– Понятно. – Белинда на удивление отнеслась к стонам Майкла серьезно, вместо того чтобы и дальше его высмеивать. – И все же я подозреваю, что дело не просто в чувствах, а в том, какие именно чувства вызывают в тебе те или иные факты. Мне кажется, что ты ужасно злишься на себя.