Может быть, однажды

Мы провели почти весь день в разных стадиях возвращения к нормальной жизни и прошлись по некоторым достопримечательностям, ожидая письма от Дженнифер с более подробной информацией.

Мы попытались навести справки в гостинице, однако консьерж ничего не слышал ни о «Ханигане», ни о «Мадигане» и сообщил, что в Нью-Йорке наберется семь миллионов пабов с похожими названиями, чем очень нас воодушевил. Майкл безуспешно пытается на скорую руку отыскать что-то в интернете – и ничего удивительного: если в Нью-Йорке все как в Англии, то названия пабов, баров и клубов постоянно меняются.

Неприятная заминка, однако у нас все равно нет сил, чтобы бесцельно бродить по огромному мегаполису. Мы провели столько времени в дороге, перелетели через океан – отдохнуть денек нам просто необходимо.

Ближе к обеду Дженнифер сообщает нам адрес, которого мы так долго ждали. Я не напоминала ей, не подгоняла звонками и письмами, ведь она провела бессонную ночь с больным ребенком.

И вот долгожданное сообщение пришло – адрес и телефон. Мне показалось, что я смотрела на номер телефона не один час, а руки у меня дрожали при мысли о том, что придется его набрать – и тогда я услышу голос Джо, поговорю с ним, объясню, что почти готова постучать в его дверь.

До сих пор наши поиски напоминали погоню за призраком. Да, я верила, что в конце концов мы его найдем, но так верят и в выигрыш в лотерею – ведь стоит только купить билет! На самом деле любой игрок в глубине души понимает, что у него нет ни единого шанса на выигрыш.

Не представляю, что я скажу Джо. Что почувствую, увидев его. И что почувствует он. Теперь тысячи возможных развязок этой истории сошлись к одному: нам с Джо предстоит услышать голоса друг друга впервые за семнадцать лет. Семнадцать лет – это очень долго. Родившиеся семнадцать лет назад, возможно, уже завели своих детей. Сменились правительства, погасли и загорелись звезды, растаяли ледяные шапки на полюсах, а люди теперь носят в карманах мини-компьютеры.

Я изменилась. И он стал другим. И теперь мы на самом деле, возможно, скоро встретимся, словно два разных человека. Нас тесно связали жизнь, любовь, потеря. Невозможно поверить, что эти связи так просто исчезнут, будто снежинки под дождем, – но наверняка я не знаю.

Быть может, он на меня злится. Или сердце его разбито. А может быть – и это худшая картина, которую рисует мое воображение, – я ему совершенно безразлична. Что, если он согласен с моими родителями и наша любовь – лишь глупая выдумка двух подростков, преходящее безумие, которое развеялось как дым под напором времени, тем более что Грейси больше нет и некому соединить нас в единое целое.

Возможно, все эти мысли и не дают мне просто взять и набрать его номер. Я записываю цифры на салфетке, держу в руке телефон, знаю, как нажать на кнопки, – но просто не могу.

В конце концов Белинда молча забирает у меня салфетку с номером и все делает сама. Я не возражаю – это и ее дело, она тоже ищет Джо. Не издавая ни звука, я кусаю изнутри щеку с такой силой, что во рту ощущается металлический привкус крови. Белинда набирает номер, ждет и наконец встряхивает головой.

– Не работает, номер отключен, – объявляет она. – Можешь вздохнуть.

Это случилось в пиццерии в районе «Маленькая Италия», где мы сидели за столиком, покрытым скатертью в красно-белую клетку, и слушали оперу, потягивая красное вино, и ели пиццу пеперони, истекавшую оранжевым маслом.

А теперь мы шагаем по освещенным кварталам, больше всего похожим на город из «Бегущего по лезвию бритвы». Мимо проезжают на роликах девушки с предсвадебной вечеринки, беззвучно играет на картонных скрипках струнный квартет, молчаливый клоун собирает гонорар в открытый футляр от виолончели. Повсюду рекламные щиты приглашают на мюзиклы «Чикаго», «Книга мормонов» и «Злая», в воздухе витают ароматы еды. Здесь жарко даже ночью, мы будто бы медленно томимся в скороварке.

Я пытаюсь представить, как Джо поселился здесь, и решаю, что он наверняка ощутил силу этого огромного города, его скрытую мощь. Нью-Йорк ему вполне подходит.

– Какой огромный и безумный город, – говорит Майкл, сверяясь с картой на экране телефона, – и как хорошо спланирован! Стоит привыкнуть к этим номерам проспектов и перпендикулярных улиц, как все становится понятно.

Белинда хмыкает, а я расплываюсь в улыбке. Все так просто, что мы уже потеряли счет, сколько раз успели заблудиться.

– Ну ладно, Беар Гриллс[21], веди нас, – саркастически предлагает Белинда.

Майкл отвечает ей полным негодования взглядом и решительно устремляется вперед. Мы идем следом, пробираемся сквозь толпу, мимо группы брейк-дансеров, огибаем билетные кассы, рядом с которыми топчутся охранники, направляя очереди за металлические барьеры.

Мы пересекаем Бродвей, идем по 42-й улице, и Майкл заводит нас в проулок, который можно назвать только темными задворками театрального квартала. Небоскребы и неоновые огни никуда не делись, однако эта улочка прячется в отдалении.