Мрачные сказки

Собрав белье, я ставлю корзину на траву и устремляюсь на луг. Я шагаю все дальше и дальше, мимо пруда, жадно втягивая ноздрями воздух, ловя всей грудью ночное небо, пытаясь привести мысли в порядок. Вот я уже дохожу до деревьев. Но размышления о книге не выходят из головы. Я продолжаю думать о тех главах, которые выборочно прочитала, – о девочке, бегущей за Лисом, о девочке, находящей подземный музей. Вне общего сюжета они мне кажутся странными. Книга пугает меня, размазанные иллюстрации страшат, как темный, жуткий лес, в который девочкам не следует ходить.

На небе начинают собираться тучи, они заслоняют собой звезды, и я чувствую себя Элоизой из найденной сказки. Я тоже что-то ищу – какое-то место под землей, которое бы облекло смыслом боль, что теснится в моей груди. Я бреду по тропке вдоль ручья; догорающие вязанки шалфея свисают с пограничных деревьев, ожидая, когда сильный ветер или любопытные птицы сорвут их с ветвей.

Но мой взгляд привлекает еще кое-что. В стороне от тропинки, в нескольких футах от журчащего ручья. прислонившись к вязу, сидит девушка. Моя сестра! У ее ног – лужа крови. Подбежав к Би, я падаю рядом с ней на колени, стараюсь отыскать рану. Но когда я трогаю ее икру, заляпанную ссохшейся кровью, сестра, вздрогнув, поджимает ноги под себя, вытягивает вперед руки и заводит кверху глаза, пытаясь сообразить, что к ней прикасается.

– Это я, – спешу успокоить Би.

Ее рот приоткрывается, но с губ не слетает ни слова. Обняв ее рукой за талию, я помогаю Би подняться. Но стоит ей встать, как она вырывается из моих рук и опрометью бежит по лугу, мимо пруда, к дому.

– Би! – окликаю я сестру, двигаясь следом.

Но она не оборачивается и не отвечает. У крыльца я предпринимаю новую попытку:

– Би, что с тобой приключилось?

На этот раз она поворачивается, дрожащие пальцы хватают перила.

– Деревья продолжают растрескиваться, – отвечает Би.

Ее голос звучит хрипло, как будто она слишком долго рыдала или дышала полной грудью на холодном ветру.

– Мы сожгли шалфей, но пограничные деревья все еще больны.

Сглотнув, Би моргает и переступает с пораненной ноги на здоровую; из раны на ее икре снова течет кровь.

– Я их чувствую…

Я отшатываюсь от сестры, взгляд устремляется на ее руки, запачканные грязью.

– Ты прикасалась к деревьям?

На миг глаза Би широко распахиваются, но уже в следующую секунду она хлопает ресницами и поджимает губы. Так вот почему она не хотела, чтобы я до нее дотрагивалась! Чтобы помогла ей дойти до дома. Би сознает, что могла заразиться.

– Ты вышла за нашу границу? – снова пристаю я к сестре.

Но страшная догадка уже гложет мое сердце, расползается мурашками страха по коже.

– Ты прикасалась к ранам на деревьях, к их соку? – задаю я очередной вопрос, хотя понимаю: даже не дотрагиваясь до деревьев, только перейдя границу, Би подвергла себя риску.

Сестра обращает на меня свои невидящие глаза. Но они смотрят чуть в сторону, поверх моего плеча. И я немного сдвигаюсь влево, чтобы оказаться на одном уровне с Би. Скорее для себя, чем для нее. Ноздри сестры раздуваются.

– Да, – признается она.

Лаконично и уверенно. Между нами повисает тишина. Ее нарушают только единичные порывы ветра, треплющие лимонные деревья. Моя кожа продолжает покрываться крошечными бугорками, но внутри, как в топке, пылает жар. У меня есть выбор. Я могу побежать в Пастораль, рассказать всем, что моя сестра трогала кору больного дерева. А могу не делать этого.

Я разглядываю Би, ищу признаки болезни, кровь, обрамляющую лепестками диких цветов белки ее глаз. И наконец решаюсь уточнить:

– Ты уверена?

Возможно, Би попросту заплутала в Пасторали, не узнала места, куда забрела, и решила, что переступила границу. Возможно, она думает, что прикасалась к зараженному дереву, а на самом деле это был один из вязов у пруда; у них от старости кора грубая и потрескавшаяся. Легко ошибиться, когда твои глаза застит лишь темнота.

Но Би не отвечает. Отвернувшись от меня, она молча, еле волоча ноги, поднимается по ступеням, дотрагивается рукой до двери и уже готова перешагнуть порог. Как вдруг хватается другой рукой за живот. Как будто хочет защитить что-то в нем. Как будто она… Еще миг, и Би резко открывает дверь и ныряет в дом.

Напуганная, сомневающаяся, я замираю на пару секунд на крыльце, а потом захожу за ней следом. На кухне тепло, только ветер завывает в стрехах крыши. Похоже, собирается дождь… Би медленно бредет к лестнице.

– Что-то еще произошло? – спрашиваю я.

Сестра останавливается у нижней ступеньки, в глазах холод. Она больше не желает разговаривать. Ни о чем. В горле ком горечи: если бы были с ней ближе, если бы сестра мне доверяла, она бы рассказала мне, что случилось. Присела бы на диван и объяснила, почему не пришла прошлой ночью домой и не спала в своей постели. А вместо этого она застывает немой статуей у лестницы, схватившись руками за перила.

– Мне важно знать, что с тобой все в порядке, – поглядываю я на ее живот.

Гладкий лоб сестры прорезает вертикальная складка.