Мрачные сказки

Прислоняясь к старым, крепким на вид дубам, я прислушиваюсь к их приглушенному гулу, к треску и расщеплению ветвей. Я осмелилась позволить ветрянке проникнуть в мое тело – я решилась подпустить к себе смерть.

Я провела в лесу, за чертой Пасторали, уже две ночи и два дня. Я пью воду из ручья, прикладываю ладони к земле, чтобы ощутить ее тепло, и… ищу. Что-то, что не желает быть найденным. Потом снова пересекаю границу, подкрадываюсь к родильной хижине, прижимаюсь спиной к стене и напрягаю слух. Колетт с малышкой спят – я слышу их тихие выдохи. Интересно, рассказали ли Колетт о смерти мужа? О том, как он попытался вырваться из Пасторали, чтобы привести помощь для новорожденной, но вернулся назад зараженным? И долго ли она оплакивала Эша, пока не впала в сонное забытье? Сколь велика была ее скорбь? Ведь Колетт не могла не понимать: потеряв мужа, она, скорее всего, потеряет и ребенка.

Рядом с ней не смыкает глаз ночами Нетта. Она ухаживает и за малюткой, у которой так и нет пока имени, а потом подремывает в кресле у входной двери хижины. Обе теперь считают дни, часы, доли секунды, сознавая, что осталось им, возможно, немного.

А я опять возвращаюсь в лес. Иду на звуки трескающихся ветвей и шипение выплескивающейся болезни. Я ищу ее – вязовую ветрянку! Глажу ладонями стволы больных деревьев, пытаюсь нащупать заразный сок. Но болезнь только дразнит меня, словно не понимает: мне необходимо убедиться в том, что Эша и Тёрка казнили недаром, что они заболели настолько сильно, что их вылечить было уже нельзя. Мне нужно испытать то, что чувствовали они. Возможно, я схожу с ума. Такая мысль тоже меня посещает.

Калла

Би приходит домой только для того, чтобы утащить с кухни тост или набрать в колодце воды. Большую часть времени сестра проводит вне дома. Я не знаю, кого она сторонится. Уж не меня ли? Хотя… быть может, она ищет что-то там, в темноте…

Вчера к нам приходил Генри. Не застав меня в доме, он прошел в сад. Я притворилась, будто собираю яйца. Хотя на самом деле у меня на коленях лежала книга, «Элоиза и Лисий Хвост». С леденящим холодком по спине я пролистывала ее страницы, пробегая глазами текст. В поисках какой-нибудь подсказки о том, что могло произойти с Мэгги, какого-нибудь скрытого послания в истории, которую она написала. Услышав приближающиеся шаги Генри, я быстро захлопнула книгу и запихнула ее в корзину, где лежало с полдюжины яиц. Генри замер на мгновение на месте, суровый взгляд свел вместе его брови. Я даже заподозрила что-то плохое. Уж не пришел ли он за Тео или Би? Вдруг Леви откуда-то узнал, что они выходили из Пасторали? Но вместо этого Генри сказал:

– Завтра будем праздновать.

– Что? – поинтересовалась я, убрав в корзину еще два яйца и выпрямившись.

Разве сейчас время для торжеств? Да и что могла праздновать община? Чей-то день рождения? Вряд ли. После недавних событий его бы точно отменили. Людям нужно время, чтобы оправиться, все позабыть.

– Свадьбу, – ответил мне Генри.

И сунул руки с выпирающими косточками в карманы своего свободного желудево-коричневого кардигана. Следом согнулись и его плечи – как будто Генри стало холодно.

– Чью?

– Леви.

Нахмурившись, я инстинктивно взглянула наверх – на окно в спальне Би, хотя и знала, что ее там нет.

– Он женится на Алисе Уивер, – пояснил, почувствовав мое замешательство, Генри.

Я вытерла руки о фартук: «Интересно, а Би в курсе? Уж не потому ли она нас избегает?»

– Понятно…

– Церемония начнется с приходом сумерек…

Похоже, Генри это тоже пришлось не по душе, как и мне. Только не потому, что Леви решил взять в жены Алису вместо Би, а потому что для веселья время не подошло. И Генри это тоже сознавал. Мы только что похоронили на кладбище двух членов нашей общины. А теперь должны были праздновать союз двух других. Но, может быть, Леви и добивался этого – показать нам путь, как жить и двигаться дальше?

– Возможно, это нам поможет вернуться в нормальное русло, – добавил Генри.

Я кивнула. Мы постояли молча недолго – каждый под гнетом событий минувших нескольких дней. А потом Генри развернулся и ушел.

И вот сегодня вечером, едва солнце село за деревья, мы с Тео бредем в Пастораль. В том же мрачном молчании, в котором коротаем время в последние дни. В неотступном ожидании чего-то, чему не можем подобрать слов. Как будто оба понимаем: грядет нечто ужасное, обратный отсчет времени уже пошел.

Мы почти доходим до места, когда Тео вдруг спрашивает:

– Ав той книжке есть колыбельная?

– Что?

– В книге «Лисий Хвост» есть какая-нибудь колыбельная или детская потешная песенка?

Такое впечатление, будто муж об этом раздумывал уже давно, и вопрос, зревший внутри, наконец выплеснулся наружу.

– Возможно. Я еще не прочитала ее целиком…