Мрачные сны Атросити (СИ)

Наступило затишье. Прежде чем оно сменилось шумом моторов, Энигме показалось, что прошла целая вечность. На серую бетонную поверхность порта плавно опустились три воздушных байка. С машин сошли три робота и двинулись в сторону конвоя. Энигма напряглась сильнее прежнего. Один из прибывших был в командирской броне, более темной и с отличительными знаками. Вскоре он единственный, как настоящий джентльмен, снял перед ней шлем.

— Неужели ты решил показать себя миру? — съязвила Энигма, пытаясь скрыть волнение и страх.

— Обыщите порт и судно, здесь ее сообщники, — велел Атрокс своим спутникам, игнорируя ее. — Допросите всех.

Он посмотрел на конвоиров, стоявших с обеих сторон от Энигмы.

— Вы тоже. Выполнять.

Энигма не на шутку испугалась, перед глазами все поплыло, она с трудом держала себя в руках. Теперь к ней пришло полное осознание происходящего. Она видела краем глаза, как ненавистные полицейские сгоняют в кучу работников порта для допроса. Среди них был и несчастный Том. Многих ли из них накажут за то, о чем они даже не подозревали? Сердце ее обливалось кровью от увиденного, но больше всего она боялась за Марка.

— Безмозглая!

Укол по самолюбию сбавил страх. Энигма надменно прищурилась.

— Еще одно гадкое слово в мой адрес, и я буду хранить молчание.

Атрокс окинул ее злым взглядом, было видно, что он с трудом держит себя в руках.

— Я дал тебе уйти в цитадели, — процедил он. — Я дал тебе уйти ночью. Но ты снова лезешь на рожон. Теперь тебе не избежать правосудия.

Энигма нахально усмехнулась.

— А что, плавать возле порта — уже уголовное преступление?

— Саботаж, эксцесс, организация бунтов, повлекших за собой массовые беспорядки, которые привели к войне. Тебе все зачитают при постановке на тюремный учет, если попросишь. Это была последняя капля.

Энигма замолкла. Едва поднявшийся в ней боевой азарт затух, и она больше не смогла придумать ни колкостей, ни едких замечаний, чтобы показать, насколько ей плевать на официальное правосудие. Она опустила голову. Атрокс принялся нервно ходить вокруг нее.

— Значит, ребенок все же жив? — спросила она, не поднимая головы.

— Одержимая, — выругался Атрокс, но злость в его голосе убавилась. — Вновь ты гонишься за призрачной целью, наплевав на порядок. Наплевав на все и вся!

Он остановился, в глазах его проступило бессилие. Энигма вздохнула.

— Так жив или нет? Как насчет последнего желания приговоренного? Я хочу знать, действительно ли моя цель была призрачной.

— Может быть, жив, может быть, нет, — Атрокс сердито хмурился. — Что это меняет?

— Ты должен объявить амнистию для той девушки, она не сделала ничего преступного.

— Такими вещами заведует Комитет стабильности.

— Но ты же можешь на него повлиять.

— С чего бы мне это делать?

Энигма одарила его ненавидящим взглядом.

— Потому что это важно для нашего мира, упрямый ты осел.

Атрокс опешил, разозлился, но смятение оказалось сильнее злости.

— А наш мир действительно важен для меня, — продолжила Энигма, чуть смягчив тон. — Я бы не стала так рисковать понапрасну.

В порту раздался звонок, оповещающий о приближении нового судна.

— Я бы прислушался, если бы не один веский факт.

Энигма вопросительно наклонила голову.

— Какой еще факт?

— Что ты — безрассудна. Что в голове у тебя дурман, который ты никогда не сможешь разогнать. Сердце! — последнее слово он произнес как ругательство.

— И что с того, что Сердце?

— Ненадежный и слабый советчик.

Энигма фыркнула и в негодовании развела бы руками, если бы их не сковывали наручники.

— Я сильнее тебя, так и знай, — заявила она.

Он удивленно поднял брови.

— Будь я уверена в Кодексе, я служила бы ему намного преданнее, чем ты, — она сказала это с издевкой, зная, что задевает его такими словами. — Где истинное служение — там нет рассудка, и мое безрассудство мне бы в этом деле очень помогло. Но я вижу, что Кодекс примитивен и ограничен, поэтому все мои рвения устремлены к другим вещам.

Атрокс стал мрачнее тучи, но ничего не сказал. Энигма посмотрела в серое небо.

— Я знаю, что все это значит, — заговорила она с отчаянием, не отрывая от облаков взгляд. — Появится новая жизнь — и наступит конец этому мертвенному оцепенению. И вновь все станет непредсказуемым. Вновь начнутся перемены, с которыми ты не будешь знать, что делать, потому что страх прошлых ошибок сковывает тебя. Он сильнее твоего желания быть хорошим правителем.

Повисло тяжелое молчание. Свинцовые облака закручивались, словно шестеренки мрачного механизма. Хотя бы один просвет, хотя бы один единственный луч солнца заглянул сейчас сюда, осветил этот невыносимый порт!

— Возможно, ты права, — неожиданно признал Атрокс.

Энигма оторвала взгляд от неба и с недоверием уставилась на него.

— Возможно, некоторые законы действительно устарели, и их нужно пересмотреть.

— И что за этим следует?

— А это уже тебя не касается, — в его растерянный взгляд вернулась суровая твердость. — Тебя нужно держать в узде, чтобы ты никому не принесла вреда своим безумием.

— Ты знаешь, что это значит для меня, — Энигма напряглась. — Что для меня значит неволя.

— Знаю.