Мрачный залив

– Я так сильно люблю тебя, Сэм! Ты… ты сделал меня целой после всех этих лет. Ты дал мне понять, что я не должна бояться, потому что ты со мной. Потому что ты заботишься обо мне. Это твой дар, и я очень его ценю. Я знаю, что ты хотел бы сделать это вместе со мной, но, Сэм, прошу тебя, пойми… я больше никому не могу доверить защиту наших детей. Мне нужно, чтобы ты сделал это ради меня. Я прошу тебя, я умоляю тебя… пожалуйста, сбереги их. Ради меня. – Она улыбается. Но в ее глазах стоят слезы, и моя ярость уходит, тонет в этих слезах. И остается только страх. – Я вернусь, если смогу. Я всегда буду любить тебя.

Она смотрит на что-то, и я осознаю́, что Гвен, когда записывала это видео, сидела на этом самом месте.

Она смотрела на часы. Я сверяю время и дату создания файла.

Гвен записала это за несколько минут до восьми часов утра, сегодня. Она сделала это, пока я спал, пока дети спали. Это был заранее обдуманный план. Я помню, как вчера вечером Гвен предложила мне снотворное. Она сама собиралась принять его. Но явно не стала.

Она хотела устранить меня с пути, потому что отлично знала – я остановлю ее.

Дрожащими пальцами прокручиваю остальное содержимое ее телефона. Вижу сообщения, присланные с неизвестного номера, и они вызывают у меня ощущение, как будто я упал в зимнее озеро; неудивительно, что вчера вечером Гвен была так напряжена и замкнута. Эти фотографии – угроза, пусть непрямая, но весьма реальная.

Я проверяю ее электронную почту. Там ничего. Открываю папку с фотографиями. Снимки детей, меня, нас всех. А потом вдруг – фото водительского удостоверения и лицо, при виде которого я замираю, словно от удара. Это Тайлер.

Но в удостоверении напечатано «Леонард Бэй»; он живет на Бикон-стрит здесь, в Ноксвилле. Мне требуется секунда, чтобы вспомнить рассказ Гвен о бездомном парне, который отправил ей письмо Мэлвина, о парне, за которым она гналась по улице. И у которого оказалось также письмо от МалусНависа. Мой желудок сжимается даже прежде, чем я успеваю сложить все вместе.

Леонард Бэй – просто фальшивое имя. И неожиданно я понимаю, что все это связано. Тайлер сыграл свою роль так хорошо, что я даже не думал соотнести все происходящее с печальным, не желающим жить парнем, которого я отговаривал прыгать с моста. С парнем, которому была нужна моя помощь, когда он погряз в отчаянии и скорби.

На латыни malus navis – навигационный маяк. Бикон-стрит – Маячная улица. Доктор Дэйв сказал, что считает, будто МалусНавис живет на побережье. Навигационный маяк на побережье.

Маяк.

Во рту у меня становится так сухо, что когда я пытаюсь сглотнуть, в горле что-то щелкает. Мои мышцы ноют от того, как сильно я сжимаю телефон. Набираю в строке поиска слово pharos.

«Фарос» по-гречески означает «маяк».

Тайлер Фарос. Леонард Бэй. МалусНавис. Все они – один и тот же человек. Меня провели, как младенца. И Гвен тоже.

Самое дикое то, что, в какой бы ярости ни был, я не могу направить ее против молодого человека, который стоял там, на мосту, прижавшись к ограждению. Тогда я чувствовал в его поведении нечто настоящее. Нечто очень мрачное и жуткое.

Возможно, на самом деле мне нужно злиться на себя самого. Я должен был вычислить все это. И мог бы, если б не проецировал свои чувства на бесцветную скорбь Тайлера… если у него вообще была погибшая сестра. Это тоже могло быть ложью.

Мое первое побуждение – прыгнуть в пикап и гнать изо всех сил, найти Гвен и притащить ее домой, где она будет в безопасности… но потом я понимаю, что не могу этого сделать. Она доверила мне присматривать за нашими детьми, а учитывая угрозу, которую без слов выражают эти фотографии, я не могу оставить Ланни и Коннора одних. Просто не могу.

Поэтому я звоню Хавьеру. Собираюсь спросить его, не у них ли Гвен, но он опережает меня, сказав:

– Пожалуйста, скажи, что они сейчас с тобой.

«Они».

– Кец оставила мне какую-то дурацкую записку о том, что они с Гвен собираются положить этому конец.

– Позвони в участок. Скажи им, что она пропала и находится в опасности.

Он горько смеется.

– Она дико разозлится.

– А тебе не все равно?

– Если это спасет ее жизнь – все равно. О чем она думала? Это Гвен втянула ее во все это?

Я этого не знаю, но сомневаюсь.

– Что-нибудь случилось с Престером?

– Да. Он умер. – На другом конце линии наступает долгая пауза. – Черт, я должен был знать, что она этого так не оставит. Даже несмотря на ребенка.

Кеция Клермонт – не тот человек, который будет жить и ничего не предпринимать, если другие умирают. Она и так-то ни за что не бросила бы это расследование, но теперь, когда ее напарник мертв, а тот мерзавец уже пытался устранить ее и подверг ее нерожденного ребенка опасности… никакая сила на свете не заставит Кецию сидеть и ждать. Так же, как никакая сила не помешает Гвен встать и заслонить своих детей от грозящей им беды.

– Позвони в участок, – повторяю я.

– Мы должны поехать за ними.