Мрачный залив

– Ах ты, сукин…

– Пора начинать делать выбор. Либо завтра утром, ровно в восемь часов, ты выходишь из дома, садишься в машину и едешь… или остаешься дома, ведешь заранее проигранную битву за то, чтобы защитить свою семью, и теряешь все. Все, что для тебя важно. И кроме того… я думаю, что ты хочешь найти меня. Не так ли?

– Естественно, – шиплю я и слышу яд в собственном голосе. – Ты напал на Кец.

– Я этого не делал. Она гналась за мной. Я просто хотел ее остановить. И остановил.

«Если ты так считаешь, то не знаешь Кецию», – думаю я, но не говорю этого вслух. Хочу, чтобы его внимание сейчас было полностью сосредоточено на мне.

– Что тебе от меня нужно?

– Мне нужна правда, – отвечает он. – Правда о том, кто ты такая на самом деле, в глубине души. В конце концов, люди всегда открывают свою сущность. Всю свою тьму и злость. И ты тоже это сделаешь.

В нем есть что-то ужасающе безмятежное. Он считает себя правым. Он знает это. А я знаю, что все, высказанное им, – не пустые угрозы. Он показал, что у него есть такая возможность и такое намерение; он может продолжить преследовать меня, мою семью, моего сына.

– Значит, утром просто сесть в машину и ехать, и все? И куда я должна ехать?

– Я скажу тебе, когда увижу, что ты отъезжаешь. И если тебе дороги жизни Сэма и детей, ты не сообщишь им, куда направляешься, когда будешь это знать. Можешь взять с собой оружие, это не имеет значения. Все закончится в пятницу, так или иначе. Обещаю. Считай это… пересмотром дела.

Он обрывает звонок. Я стою, застыв и слушая неожиданную тишину в трубке, потом медленно кладу телефон обратно в карман и оборачиваюсь. На нашу улицу въезжает седан детективов, мигая маячком. Все наши соседи уже заметили это – смотрят со своих крылечек или глазеют в окна.

Это больше не убежище. Все, что мы создали, стало ловушкой, и теперь она медленно смыкается вокруг нас.

Возвращаюсь к Сэму и Ланни. Моя дочь бросает на меня сердитый взгляд, и я чувствую его, словно прикосновение горячего утюга.

Сэм тоже смотрит на меня, но по его лицу сейчас ничего нельзя прочесть.

– Все в порядке? – спрашивает он меня.

– Да, – лгу я и сажусь на холодный бетонный бордюр рядом с ним, в то время как полицейские детективы идут к нам. – Сэм, мне нужно, чтобы ты поддержал Коннора. По-настоящему поддержал и оставался с ним. Ты это сделаешь?

Он странно косится на меня.

– Конечно, поддержу и останусь. А что? Куда ты собралась?

Я выдавливаю улыбку.

– Никуда, конечно. Я буду здесь, с тобой. Но… если что-нибудь случится…

Он обнимает меня – уже без всякого раздражения и настороженности. Я прижимаюсь к нему и смотрю на сына, который тихо сидит в полицейской машине, ни на кого особо не глядя. Коннор – сильный мальчик, но боже мой, боже мой…

МалусНавис уничтожит его, чтобы добраться до меня. И Ланни тоже. Он найдет ее слабые места и сломает ее. И Сэма. Я уже вижу, как это надвигается на меня, воплощается в реальность – и это невыносимо. Кошмарно.

Он хочет видеть, кто я такая?

Значит, я покажу ему. И это будет последнее, что он вообще увидит.

18

СЭМ

Нет ничего удивительного в том, что детективы разделяют нас, но это все равно неприятно; я не знаю, что происходит с Гвен, но ловлю себя на том, что смотрю на нее издали, пытаясь что-то понять по ее напряженной позе. Жаль, что у меня не было времени спросить ее, что именно произошло с ней во время этого звонка. Я пропускаю половину вопросов, которые задает мне детектив. Я не знаю его, он не знает меня и не проявляет терпения к моей рассеянности.

– Эй! – Он щелкает пальцами у меня перед носом, и я стараюсь смотреть ему в лицо, а не на то, что происходит у него за спиной. – Вы меня слышите, мистер Кейд? Чем быстрее мы закончим с этим, тем лучше будет для нас обоих.

Меньше всего на свете я хочу ускорять арест Коннора. Но сосредотачиваюсь.

– Извините, что вы сейчас спросили?

– У Коннора был доступ к оружию, имеющемуся в доме?

– Нет. Мы держим оружие запертым в надежном месте.

– В оружейных сейфах?

– Да.

– На этих сейфах есть кодовые замки?

– Да.

– Понятно. Коннор знает хоть один из этих шифров?

– Нет, – твердо отвечаю я и не развиваю свою мысль; многословие приводит к неприятностям. Факт заключается в том, что я не знаю этого точно. Коннор – умный парень, и у меня есть причины считать, что если б он захотел залезть в оружейный сейф, то нашел бы способ. Но это? Это чушь. Коннор не собирается убивать нас. Я не намерен даже рассматривать идею того, что он задумал нечто подобное.

– Как часто вы меняете их?

– Каждые два месяца.

Я вижу, что детектив раздражен: он не получает развернутые ответы, которые хотел бы услышать. Услышать, а потом вогнать клин в крохотную щелочку. Он меняет тему:

– Известно, что в прошлом у Коннора были вспышки агрессии…

– У него был один случай проявления посттравматического стрессового расстройства, и он успешно справляется с этим посредством психотерапии. – На этом я останавливаюсь. Мне ужасно хочется спросить: «Вы знаете, что пережил этот мальчик? Вы в курсе?» Но от этого не будет никакого прока. Он не хочет знать.

– Он также был вовлечен в секту…