Мраморное сердце

Ему не казалось, что это такое уж радостное событие, ребёнок вылезал с болью, с криками, уродливый и беспомощный, ему предстояло сделать очень многое, чтобы стать личностью. Но и смерть была лишь недолгой агонией, а потом забирала после себя всё, оставив вновь толпящихся вокруг людей излучать волны бесполезных, но давящих эмоций. Так и тут, волны позитивных эмоций по силе не уступали тем, что люди испытывали на похоронах, и вот и подтвердилась истина о том, что между жизнью и смертью, по сути, разницы нет, это вроде бы и противоположный процесс, но также и идентичный. И если он раньше даже представить себе не мог, как между двумя такими полярными понятиями можно поставить знак равенства, то теперь благоговейное спокойствие не покидало его, он был на пути к истине.

22

И пока Джулиан пытался на поле боя познать истину анти-жизни, Райан продолжал углубляться в мир искусства и человечности, пытаясь понять, как объединить эти два понятия вместе. Как сотворить из человека идеальное произведение искусства? Как вдохнуть жизнь в арт объект? Он думал о генной инженерии, на том уровне, когда собирали самые лучшие и удачные гены вместе, чтобы создать как можно более красивого, здорового и интеллектуально развитого человека. Ведутся ли подобные эксперименты? И в таком случае, где эти созданные люди? Клонирование точно было бредом, зачем создавать копии тех, кто уже жил? Но если это кто-то уровня Жана Ланже, хотел бы он потерять талант этого художника? Нет, вероятно, в таком случае он даже принял бы клонирование, с этической точки зрения его эти щекотливые вопросы ничуть не смущали, но как это организовать? Кто бы решал, кого стоит клонировать, а кого нет? Люди, чьи работы и таланты стали достоянием общества явно прошли бы кастинг на клонирование, но стоит ли это делать при их жизни или уже после их смерти?

В любом случае, эти размышления никак не влияли на его жизнь и разгадку тайн, которые его досаждали. Ему нужно добиться идеальности человеческого существования здесь и сейчас, его не устраивали футуристические проекты, если мир будет готов к тому, чтобы очиститься от всего чересчур человечного и слабого и концентрироваться на создании общества сверхлюдей. Это было бы идеально, считал он, только какими к тому времени должны быть сверхлюди в понятии развитого общества? Если они потеряют тягу к творению, любовь к искусству, то для него это будет нацией роботов, нынешние люди (хотя и не такой уж и большой процент) умели создавать что-то уникальное, неповторимое, личностное, что трогало чувства других, чуть ли не вознося их до божественного уровня. Умение творить вне рамок и умение принимать через себя эти творения до полного слияния с этим творением, было то, что Райан ценил сейчас выше всего.

И насчёт человеческой красоты, мир был сейчас помешан на пластических операциях, они стали доступны практически каждому (кроме самого низшего класса), и в погоне за символами красоты, что диктовали эти тысячи раз переделанные дивы, все эти закомплексованные людишки становились копиями друг друга. Идентичные носы, скулы, разрез глаз, лоб, Райан понять не мог, охота кому-то быть клоном клонов клонов клонов? Он считал, что операции надо делать умело, отталкиваясь на собственную индивидуальность, практически любой изъян можно было исправить своим персональным методом, не копируя клонов клонов. Райан понимал, что не всем везёт с красотой, также как и не все умеют пользоваться своей красотой, а когда она далёкая и неинтересная, смысла от неё нет. Он считал, что красивый человек обязан ценить свою красоту, и хотя разумом он понимал, что красоту людей невозможно запатентовать и сделать исключительно твоей, всё же его мысли о том, что красота и искусство должны принадлежать всем, не покидали его. Всё равно оценят и поймут её лишь избранные, и для этих избранных будут созданы райские условия в этом уродливом мире.

Но всё равно эти размышления не решали его главной проблемы, как остановить красоту во времени, как обмануть старость, как покорить вечность в идеальном теле и духе. Всё живое подвержено увяданию, а потом и смерти, это было просто фактом, который мы впитывали в себя с младых лет, и на протяжении жизни сталкивались с этим практически ежедневно. Никаких эликсиров молодости не существовало, можно замедлить ход старения и сделать его не таким уродливым и болезненным, но это не сделает тебя вечно молодым и бессмертным. Нужно было искать другие методы, как сохранить красоту и юность, незапятнанными гниением и разрушением.