Мраморное сердце

Джулиан молча разделся и забрал из сумки Райана мраморную шкатулку. Райан завороженно следил за его движениями, такими плавными и уверенными, но при этом в них скользило некое нетерпение. Когда искусно отделанное сердце оказалось в бледных руках Джулиана, который под светом белых светильников сам казался выделанным из мрамора, ему захотелось остановить время и просто любоваться тем, как преображался весь мир вокруг. Джулиан буквально светился, ореол вокруг него рисовал очертания нимбов, его жизненная энергия была неземной, и Райану казалось, что он способен вновь поверить в сказки, что бывают идеальные концы, и такие дающие надежду слова «и жили они долго и счастливо» можно продлить до бесконечности. И вдруг вся человечная натура и недостатки Джулиана сглаживались, мраморный Джулиан вбирал в себя весь его антропизм, раскрывая его возможности божественного воплощения.

Даже атеистическое мировоззрение Райана не выдерживало этой красоты, этой реинкарнации чистого света, только что сошедшего из мрачных подземелий ада. Ничто не могло сейчас нарушить гармонию, которую излучал живой Джулиан с мёртвым сердцем своей мраморной копии. Они вместе создавали то идеальное состояние, которое всю жизнь так стремился познать Райан. Он знал, что именно мир искусства способен ему будет подарить подобные чувства, но познав однажды этот катарсис, ты готов продать душу и взрывать целые миры, лишь бы обессмертить этот миг, наполненный голым творческим духом. Именно в этот миг ломались все барьеры и открывались триллионы возможностей, и лишь одно не давало покоя Райану, как сохранить в себе эту память навсегда, при этом, не сойдя с ума и продолжая жить своей полноценной жизнью здесь и сейчас. Создать рай в собственном разуме и в окружающем мире одним лишь этим восхищением чистой красотой, абсолютной гармонией, божественным слиянием.

Чары быстро рассеивались, Райан хотел в уборную, организм требовал утолить свою жажду, присесть на миг, и его это раздражало, во время созерцания высших сил весь физический дискомфорт не должен иметь значения! Как же были несовершенны наши тела, почему всегда нужно потакать каждому капризу этого бестолкового сосуда из плоти и крови? Его раздражал его возраст, и он в очередной раз кинул взгляд на Джулиана, который уже примостился к своему двойнику и как будто бы предлагал ему вернуть назад его сердце. Картина была прекрасной, две стороны жизни и анти-жизни соприкасались так близко, что практически мутировали друг в друга.

– Ну же, живи, мечтай, твори! – шептал Джулиан Джулиану (Райан аж запутался уже, кто кому говорит, насколько они были сейчас неразделимы), протягивая тому мраморное сердце. А потом поднялся на цыпочки и поцеловал своё мраморное отражение, так медленно, так сосредоточенно, что галерея наполнялась странной эротической атмосферой. – Я никогда не скрывал того, что именно я – самое прекрасное существо на этом свете, – говорил Джулиан уже скорее Райану, несмотря на то, что смотрел в глаза скульптуре, как будто это была его утерянная возлюбленная. – Живя в своём теле, я не способен воспринимать себя со стороны, но он помогает мне в этом, боже мой, он прекрасен, я бы сливался бы с ним в экстатических оргазмах денно и нощно, потому что только он способен был бы прочувствовать меня насквозь. Разве это не счастье, иметь способность видеть себя не только через то, как нас воспринимают окружающие люди, которые все чужды тебе, даже если вы приручили некую связь, но и воочию? Он наполняет меня смыслом и учит меня принимать все крайности мира сего, он меня кидает то в рай, то в ад, а потом сглаживает весь мой опыт и делает равносильным, и я расту и расту, то ползком в небо, то на крыльях святости под землю, он – отражение моей божественной сущности. Я никогда не чувствовал себя таким живым, и мой огонь, мой жизненный потенциал возрождает его! Я весь горю энергией!

После этого Джулиан начал изгибаться и извиваться возле своей скульптуры в имитации ритуальных танцев (кто-то бы назвал их современными, но Райан в некоторых вещах был крайне консервативен). Это было по-язычески дико и волнующе, он был похож сейчас на жреца, который впал в трансовое состояние благодаря контакту с конкретным божеством. В его движениях была сплошная резкость и скорость, пока он не замедлил свой темп, и Райана обдало волной жара от уровня сексуальной энергии, что медленно сковывала его с ног до головы, особенно концентрируясь в самой низшей чакре. И когда он поймал почти не запыхавшегося Джулиана и соприкоснулся с его блестящим обнажённым телом, ему казалось, что тот сияет мрамором, его кожа была так гладка, так безупречна, а горящие глаза смотрели сквозь него.