МРНЫ (почти правдивая история)

Рыжий от жадности поперхнулся косточкой и полез двумя лапами в пасть, пытаясь от нее избавиться. Никто даже не подумал ему помочь, только смеялись. Ну что, вытащил? Пойдем отсюда, Штанишки.

На площадке среди горных пиков, где мы остановились ночевать, было несколько отелей и столовых, рядом стоянка для экскурсионных автобусов. Казалось, мы в поселке или даже небольшом городке. Но стоило уйти с освещенного фонарями пятачка, и нас охватил тьмой, поглотил другой мир, и люди с их интересами исчезли, как за границей солнечного луча исчезают пылинки.

Мир людей перестал подавать сигналы, пропали запахи и звуки жилья. Ветер был сильным и пустым, как будто на высоте очистился от всех признаков человеческого присутствия. Мы пошли навстречу этому ветру и вскоре одновременно услышали беззвучное:

— Пришли?

Поскольку голос был не звуком, а мыслью, определить, с какой стороны он шел, мы не могли. Стоя на краю большого плоского камня, я вглядывалась в черную пустоту. В городе такой темноты не устроишь. Перед нами простиралось огромное Ничто. Облака вспухали снизу и перекатывались через нас. Только облака, больше ничего не было. Ни луны, ни звезд. Никаких ориентиров. А совсем без света мы, кошки, видим очень плохо: что открыты глаза, что закрыты. Кто там, в пустоте?

— Надо по-другому смотреть, — догадался Мася.

А я почему не додумалась?

И мы сели вылизываться.

Мася

Чем мокрее становился мой бок, тем меньше мучила тревога. Вместе с тревогой рассеивалась и тьма. В ней проявлялись очертания сначала ближайших каменных пиков, потом дальних, и вот перед нами в сумеречном, сером свете простирается котлован, полный драконьих голов на длинных шеях! Бр-р! Они беззвучно шевелят какими-то жабрами, усами, ушами, ноздрями, чешуйками, веками, бровями. Эй, включите звук! Но тишина стояла полная, работало только зрение. Мы трясли головами, Ёшка яростно чесала левое ухо, у нее там часто болит.

— Словно ваты с лекарством напихали, — пожаловалась она вслух.

Ее услышал не только я. Горы-драконы замерли и медленно, страшно повернулись в нашу сторону. Как будто и мы для них только что проявились.

И тут разом, как ведро воды, на нас обрушился звук. Лучше бы мы этого не слышали. Дыхание гигантских существ, глубинные пещерные рыки.

Мы едва удержались, чтобы не дать деру, но голос — мягкий, спокойный, обволакивающий — остановил нас:

— Ступайте на дракона.

Ближайший каменный столб с жутким скрежетом поехал к нам. Мы же сами почти окаменели. И ослушаться не могли, как будто нас лишили воли.

Он приблизился, весь живой, кряхтит, сопит, кусты с трудом цепляются корнями за камни, из трещин сочится вода. Пасть закрыта, но может ведь и открыться, и что там у него внутри, думать не хотелось.

Вдруг Ёшка взяла и прыгнула на него. Прямо на нос. Сейчас он высунет язык и слизнет ее! Мою Ёшку!

— Давай! — велела она.

С ней не поспоришь. Я размялся, потоптался и тоже сиганул. Но я не белка-летяга, и я тяжелый. Немного не долетел, не удержался когтями за гладкий валун и соскользнул вниз, в пропасть.

Я молча падал. Кричать не получалось. Слишком много чего в голове происходило. Но какая-то гибкая ветка, или корень, или плеть вьющегося растения поймала меня в воздухе поперек живота и медленно потянула вверх. Проезжая мимо драконьего глаза, я случайно заглянул в него — и увидел свое отражение.

ЭТО ЧТО, Я?!!

Где моя красота? Где моя золотая шерсть и фонтан хвоста? Лиана поднимала какую-то чахлую зверушку! Она не была королем, эта зверушка. Она напоминала скомканную тряпку — толстый, неуклюжий увалень, напуганный до безобразия. Очень несчастный. Очень неуверенный в себе. Хотите сказать, что таково мое истинное лицо? Что я всю жизнь обманывал себя и других?

А что же Ёшка? Бабка Ёшка, моя подруга-некрасавица?

Она ничуть не изменилась. Она была собранна и серьезна.

— Если бы ты разбился, я бы… не знаю, что с тобой сделала.

— Убила бы? — Будь я человеком, я бы печально улыбнулся.

— Ты чего такой? — внимательно вгляделась в меня коха.

— А ты не видишь?

— Напугался? Ушибся? Где болит? — Ёшка тревожно понюхала мой нос.

Она не замечает? Или я всегда был не пойми какой заму­х­рышкой?

— Ёшка, загляни в драконий глаз, только осторожно.

Жестоко, правда? Но я не мог вынести позора в одиночку. Пусть и она про себя узнает.

Она спрыгнула сверху на небольшой уступ примерно в районе щеки дракона и смело уставилась на круглую, как высокогорное озеро, радужную оболочку. Отшатнулась.

— Не огорчайся, сестричка. Ты мне не кажешься такой уродиной, — великодушно сказал я.

— Там не уродина, — удивилась она. — Там красивая, сильная кошка. Длинная и гибкая. Он меня такой видит, что ли?

Ах вот в чем дело. Значит, это всего лишь мнение дракона. Такое горе я как-нибудь переживу. Хорошо, что не проговорился Ёшке про зверушку.

Дракон выпрямился и начал со скрипом клониться в другую сторону.

Ёшка