Мстёрский ковчег. Из истории художественной жизни 1920-х годов

На таком тревожном фоне Аверинцеву нужны были положительные примеры реформы — источники инициативы и позитивного нового опыта. Мстёрские художественно-ремесленные мастерские, едва родившись, неожиданно явили себя именно в таком качестве, и Федор Модоров играл в этом главную роль. Его идея сразу «показать товар лицом», устроив в Москве выставку работ учеников и преподавателей Мстёры, получила поддержку. Глава московского ИЗО Владимир Татлин и Аверинцев помогли Модорову снять в Хамовниках небольшое помещение — три комнаты общей площадью восемьдесят саженей, где в течение февраля 1919 года мстеряне демонстрировали свой творческий потенциал[175]. По-видимому, подобная акция провинциальных Свомас в столице стала самой первой. Естественно, экспозиция представляла в основном иконописную традицию Мстёры.

История вызревания Свомас в слободе показывает, что подготовительная работа Исаева и Модорова имела четкие ориентиры. Их идейная сторона определялась в этом тандеме художником. Живой, амбициозный характер Модорова проявился в поисках смысловой доминанты его начинания. Он хотел быть «нужным», поэтому внимательно относился к общественной конъюнктуре, пытался ловить ветер в паруса.

Первоначально предполагалось сделать основной акцент на подготовке реставраторов древнерусской живописи. Это выглядело органичным прежде всего для самого Модорова. Если в детстве традиционное искусство было для мстёрского мальчика лишь привычным фоном жизни, то в студенческие годы Модоров серьезно увлекся старинной архитектурой, фреской, будто заново открыл для себя икону. Еще во время работы в московской мастерской братьев Чириковых[176] он получил интересный опыт (оставшийся и дорогим воспоминанием) стенописи «яичной темперой, в стиле Дионисия, в старообрядческой церкви в Покровском переулке на Таганке»[177]. Из ежегодных летних поездок по историческим городам и Русскому Северу Федор привозил десятки этюдов и зарисовок архитектурных памятников. Особое внимание молодой художник уделял копированию средневековых фресковых росписей и шедевров иконописи[178]. Некоторые работы были приобретены Академией художеств и использовались в качестве наглядных пособий на лекциях[179].

Летом 1918 года благодаря инициативе И. Э. Грабаря возникла Всероссийская комиссия по сохранению и раскрытию памятников древней живописи. К ее работе были привлечены преимущественно мстёрские реставраторы: Г. О. Чириков, П. И. Юкин, В. О. Кириков, А. И. Брягин, И. А. Баранов, М. М Тюлин и А. А. Тюлин, И. П. Клыков и И. Н. Клыков, Ф. А. Модоров[180], В. Н. Овчинников[181]. Одним из первых дел Комиссии стала так называемая Владимирская экспедиция, обследовавшая Владимир и Боголюбово. Она происходила буквально в те же месяцы[182], когда в Мстёре Федор Модоров подготавливал реорганизациию иконописной школы и открывал мастерские. О результатах реставраторов он получал информацию из первых рук, так как сотрудниками И. Э. Грабаря были его родственники и друзья. При этом, разумеется, не мог не ощущать внутреннюю связь между участием земляков в новом деле государственной важности и тем, что делал сам. Прямым подтверждением этому служит одновременная событиям малоизвестная картина Модорова «Старик-реставратор Миша Главной», написанная в 1918 году[183]. Она, безусловно, навеяна первыми открытиями Владимирской экспедиции — расчищенными фресковыми ансамблями Успенского и Дмитриевского соборов, фантастическими находками громадных рублёвских икон деисусного чина, обнаруженных Г. О. Чириковым в Звенигороде, «в одном из сараев, под грудой наваленных дров»[184].

На этой же волне 19 декабря 1918 года Федор Модоров вместе с другими педагогами только что созданных мастерских провел первое заседание мстёрского подотдела Коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины[185]. Главной его задачей было заявлено открытие музея. По словам члена подотдела П. А. Сергиевского, «мысль об устройстве музея вызывалась естественным желанием мстёрцев зафиксировать, систематизировать и осознать родной для них уже в течение нескольких столетий иконописный промысел»[186]. Всего через год Модоров пробьет в НКП проект организации музея местного края под эгидой художественно-промышленных мастерских[187].