Мстёрский ковчег. Из истории художественной жизни 1920-х годов

Между тем центр, наделив свои провинциальные подразделения широчайшим функционалом, ожидал от них многого. Им вменялась в обязанности «организация художественных школ, студий и курсов, подготовка кадров инструкторов для единой трудовой школы, организация лекций, выставок, экскурсий, библиотек по всем отраслям художественного образования, руководство декоративными работами по народным праздникам, внешнему облику городов и деревень, внутреннему убранству помещений, снабжение художественных промыслов образцами производств, распределение заказов на художественные работы, объявление конкурсов и т. п.»[548]. Все перечисленные заботы во Владимире на рубеже 1920–1921 годов лежали на плечах одного-единственного человека — художника Александра Прохорова. Именно он стал главным союзником и опорой Смирнова в деле оздоровления мастерских. Тот и другой испытывали острую потребность в кадрах. Прохоров должен был создать сеть уездных секций с функциями, аналогичными губернской, и искал для этого подходящих людей с художественным образованием. Заодно он хотел найти себе помощников для работы во Владимире. Смирнов в целях расширения диапазона мастерских тоже нуждался в профессионалах. Ослаблению проблемы кадрового голода способствовала одна из задач, которую отдел ИЗО ставил перед провинциальными губсекциями, — «срочно произвести поверочный учет всем художникам губернии»[549]. В сеть анкетирования, заброшенную Прохоровым по городам и весям, вместе со специалистами попадали кустари и откровенные любители, но все же эта работа помогла обнаружить полезных людей. В конце февраля 1921 года на должность заместителя заведующего губсекцией ИЗО был приглашен М. В. Модестов, руководивший студией Владимирского гарнизонного клуба. Ему поручили курировать художественно-промышленные мастерские губернии[550]. С 1 апреля Модестов начал преподавать во Владимирских мастерских, совмещая педагогику с заведыванием художественно-промышленным подотделом Губпрофобра[551]. Несколько раньше в мастерские приняли скульптора Никифора Колуна, отметившегося во Владимире участием в установке новых революционных монументов[552]. В середине февраля[553] приступил к работе «руководитель резьбы по дереву» Михаил Сахаров[554].

^{Иван Копин. Монастырская ограда в Александрове под Москвой. 1922. Бумага, масло. Республиканский музей изобразительных искусств Республики Марий Эл, Йошкар-Ола. Публикуется впервые}

В Баглачёвском лесничестве Прохоров отыскал Ивана Копина[555]. Тридцатидвухлетний ученик Федора Рерберга служил там помощником лесничего и числился в кадрах Губземотдела. Между ведомствами завязалась долгая переписка по поводу перевода Копина. Прохоров, убежденный в ценности нового сотрудника, авансом даже зачислил того в список «на предмет материального обеспечения»[556], но борьбу проиграл. Копин отправился в уездную Судогду учить детей рисованию. В его лице Губсекция ИЗО многое потеряла. Глядя на сохранившиеся картины Копина начала 1920-х годов, понимаешь, что он мог бы принести существенную пользу и Владимирским мастерским[557].