Мстёрский ковчег. Из истории художественной жизни 1920-х годов

Общее собрание мастерских обсудило инцидент немедленно, 16 сентября[522]. Шешенин сначала отказался в этом участвовать, но затем передумал и явился. Протокол свидетельствует, что уполномоченный вел себя «пренебрежительно и вызывающе»[523]. В частности, обвинил Петра Зиновьева в потакании ученикам и чуть ли не в саботаже. Анна Сивкова возразила на это, что «ученики мастерских не малые дети, а сознательные граждане Республики»[524] и позиция их совершенно самостоятельная. Подмастерья снова предложили сместить Шешенина с должности уполномоченного. Законной альтернативой человеку, который «в течение 8 месяцев дела самого не подвинул ни на шаг»[525], по их мнению, мог быть только Петр Зиновьев. Вынесли резолюцию «обращаться по этому поводу во Вцикуч»[526].

Через неделю очередное общее собрание ВГСХМ ходатайствовало об утверждении П. Г. Зиновьева[527]. Теперь решение обусловливалось не только очевидным для всех кризисом, но и подоспевшим призывом Шешенина на военную службу. Коллектив демонстративно отказался просить о его исключении из списков мобилизованных, хотя обладал таким правом.

^{Самуил Адливанкин. Портрет художника В. Л. Храковского. 1928. Холст, масло. Государственная Третьяковская галерея, Москва}

Отдел ИЗО, просмотревший владимирскую историю, спохватился и поспешил наверстать упущенное. В Москве уже сложилось определенное видение ситуации. Владимир Храковский, срочно командированный во Владимир, должен был еще раз проанализировать ее на месте[528]. При этом в кармане инспектора лежал «рецепт», выписанный для ВГСХМ, — понижение их статуса до положения районной студии[529]. В рамках разбирательства, происходившего 27–29 сентября, снова вернулись к характеристике Шешенина как руководителя мастерских. В акте обследования, составленном в начале октября 1920 года, говорится, что «тов. Шешенин никаких определенных планов, уставов, программы и вообще материалов не имел»[530]. Вопрос о плане и программе занятий в Совете мастерских «не обсуждался совершенно… Вообще, т. Шешенин никаких определенных указаний не давал руководителям мастерских. Благодаря этому руководителям до августа месяца, до момента получения печатных программ, ясно не представлялись свои задачи»[531].

Вместе с тем уполномоченному ставили в вину, что «деятельности руководителей мастерских т. Шешенин оказывал явное противодействие. Шешенин являлся в мастерскую и нарушал ход работы, резко отзываясь о деятельности руководителей в присутствии учеников, а со своей стороны т. Шешенин ясных и понятных указаний не делал… уделял мало внимания пропаганде нового искусства»[532].

В. Л. Храковский был сверстником уполномоченного и, по-видимому, имел о нем представление не из одних только владимирских источников. В это время его коллегой по работе в Испытательно-подготовительном отделении Вхутемаса был Иван Завьялов, однокашник Шешенина по мастерской Малевича. Знал он и Сергея Сенькина. Храковский со всей ответственностью отнесся к владимирской истории. Он не оправдывал Шешенина, но и не уничтожил его под единогласный хор обвинений. Вердикт гласил, что Владимирские мастерские «не соответствуют типу СГХМ» и должны впредь существовать под эгидой губернской секции ИЗО как районная художественная студия.

^{Владимирские государственные свободные художественные мастерские. Ноябрь 1920. Владимиро-Суздальский музей-заповедник. В центре верхнего ряда, слева направо: И. Павловский (?), П. Захаров, Н. Смирнов; сидят: Н. Шешенин (крайний слева), П. Зиновьев (в центре). Перед ними, вторая слева — Т. Мертешова. Атрибуция автора}