Мститель

– Моя тетя и вышла замуж за этого человека не по закону, а по своей воле. Юноша этот приходил на мызу работать, тетя тогда была еще молодой, красивой девушкой. В одно прекрасное утро они оба исчезли, как в воду канули. Лишь через год родственники узнали, что тетя в Германии стала женой простого ремесленника. С тех пор наша родня отказалась от бедной тети и не признает ее своей родственницей. Отец мне строго-настрого запретил при нем произносить ее имя. Это меня огорчает – я еще с детства помню, что тетя была красивая и добрая женщина и я ее ужасно любила. Не понимаю, как она могла совершить такой тяжкий поступок; ведь это страшный грех – против воли бога и всей семьи выйти замуж за низкого человека!

− Разве это был такой уж низкий человек?

− По натуре он таким не был, но ведь он низкого происхождения и все же осмелился рассчитывать на благосклонность девушки из высшего сословия. Разве это не низкий поступок?

− Самый настоящий грабеж и разбой, – холодно подтвердил Габриэль и с аппетитом принялся за еду. Агнес проглотила два-три кусочка, но пища показалась ей невкусной; у нее вдруг пропал аппетит. Она продолжала:

− В нашей семье только я одна время от времени тайком подаю ей весточку и получаю от нее ответ. Я не оправдываю ее ошибку, я считаю это большим грехом, но...

− Разве это не умаляет вашего уважения к тетушке?

− Моей любви к тете это не умаляет. Я могла бы ей простить еще много грехов, пока сохраняются дорогие для меня воспоминания. Правда, ее поступок мне понятен.

Ведь она совершила ошибку ради любви, и тот, кто ее соблазнил, был, по крайней мере, чистый немец, красивый и благовоспитанный юноша; его самым искренним стремлением было и по сей день осталось – сделать тетю счастливой. Но мне совершенно непонятно, как девушки высокого происхождения могут выходить замуж за эстонских или латышских крестьян, как здесь не раз случалось в эти страшные военные годы.

− Беда заставляет, – улыбнулся Габриэль.

− Даже в самой большой беде человек не должен унижать себя в своих собственных глазах! – воскликнула

Агнес, и щеки ее запылали.

− Вы еще не испытали самой большой беды, фрейлейн

Агнес.

− Против самой большой беды есть средство– добровольная смерть!

− Смерть – горькое лекарство, фрейлейн Агнес.

− Я скорее бы умерла тысячу раз, чем...

− Чем стали бы женой эстонского или латышского крестьянина, – подхватил Габриэль, так как Агнес не находила подходящих слов.

− Чем сделала бы что-нибудь такое, что сама считала бы неправильным, – с суровой серьезностью добавила

Агнес.

У Габриэля появилось такое чувство, будто холодный ветер пахнул ему в сердце и в нем что-то застыло.

«Очень хорошо, – подумал он, – что все это я слышу из твоих собственных уст. Я считал тебя холодной и гордой, но иногда в твоих глазах отражается нечто такое, что противоречит всем моим суждениям и порождает мечты.

Впредь буду осмотрительнее. Жаль, что она даже в мужской одежде так прекрасна и чиста, что голос ее так нежен и пленителен. Иначе я бы ее отчитал как следует».

− Господин Габриэль! – сказала Агнес после короткого размышления.

− Опять «господин Габриэль»!

− Я не могу иначе к вам обращаться; по-моему, вы –

господин. Но разве это не удивительно, что я до сих пор не знаю, кто мой случайный спутник? Вы даже не назвали мне своего полного имени.

− К чему? – сказал Габриэль, пожимая плечами. – Я не из вашего общества, фрейлейн фон Мённикхузен, и не могу остаться вашим знакомым. Дня через два мы, бог даст, доберемся до Таллинна и сразу расстанемся – мы ведь и встретились случайно.

− Расстанемся? Почему вы хотите, чтобы мы расстались? – спросила Агнес, оторопев.

− Я боюсь, что если бы вы узнали, кто я, то немедленно прогнали бы меня и прокляли тот час, когда вынуждены были со мной пуститься в дорогу.

− Ну, мы еще посмотрим, – сказала Агнес улыбаясь. –

Кто же вы такой?

− Большой грешник, – холодно ответил Габриэль. –

Самый низкий из людей, ибо в моих жилах течет крестьянская кровь.

6

Кто был Габриэль?

Габриэль ошибался, полагая, что эти слова, как удар грома, поразят гордую рыцарскую дочь. Вначале Агнес, действительно, немного испугалась, но уже через минуту с ласковым недоверием посмотрела Габриэлю в глаза и, улыбаясь, сказала:

– Вы шутите?

Габриэль решил, что нужно действовать резче: он испытывал странное желание показать высокородной девице, что он гордится своим низким происхождением.

− Я не только из крестьянского сословия, – сказал он жестко, – но моя мать, кроме того, была дочерью эстонского крестьянина, то есть крепостного, так что я потомок крепостного раба.

− Почему вы стараетесь себя принизить? – спросила

Агнес слабым голосом.

− Я вовсе не стараюсь себя принизить, – сухо возразил

Габриэль. – Вы желали знать, кто я такой, и я исполняю ваше желание. Вы глубоко ошибаетесь, думая, что я стыжусь своего происхождения. Нисколько! Я горжусь тем, что в моих жилах течет кровь доблестного, но несчастного народа. Разве может быть для меня позором то,

что предки мои были насильственно обращены в рабство?