Мстители двенадцатого года

– Вот что, Алешка. Разведка сообщает – резервный полк на Москву идет. Нам приказ – перехватить. Давыда нет, самим надо управиться. Роту соберем?

– Немногим поболе. Полбатальона почти.

– А у них полк. – Покрутил ус. – Ну да что тут будем думать? Как Суворов сказывал: врага не числом бьют, а умением. Готовь людей, послезавтра выступаем. В самый раз подле Горюнова и перехватим. Место удобное: брод непростой, вязкий, да по флангам болота.

За пологом покашлял Волох, вошел.

– Дозволите взойти?

– Взойди, солнце красное. Чего тебе?

– Так что, ваше благородие, шпиона привели. Сразу повесим или допросить изволите?

– Какого, к черту, шпиона? Откуда он взялся?

– На дороге поймали, прятался там.

– Да говори толком! Как это он там, на дороге, прятался?

– Наш пикет с поста ворочался. Заметили его, окликнули. Он – в кусты, затаился. Ну, ротмистр его за шиворот вытащил. Привесть?

– Ну веди. Одни хлопоты с тобой.

– Вот и я думаю, – проворчал Волох, – проще повесить.

– Тебя, что ли? И, вправду, всем проще станет. Веди.

Привели шпиона. Грязен, худ, заросший бородой до глаз, во французской шинели. Но взгляд смелый, твердый.

– Кто такой? – спросил его Алексей на французском. – Что ты молчишь?

– По-вашему не разумею.

– Так ты русский?

– Так точно.

– Дезертир?

– Никак нет. Пленный. Шестой роты Брянского полка рядовой Сбруев.

– А почему во французской форме?

– Шинельку мою они отобрали. Пришлось чужую отобрать.

– Да говори толком! – вспылил полковник. – Ты солдат или кухарка?

…Сбруева взяли в плен уже давно. Накопилось таких как он горемык до полста человек. Французы не знали, что с ними делать. Гоняли с места на место, исполняя противоречивые приказы командиров. Обобрали до последних ниток. Кормили из рук вон.

– Им самим жрать нечего. А нас, бывало, бабы кое-чем потчевали. Только нам мало оставалось, шаромыжники все отбирали. Они до того отощали, что друг у друга куски рвали.

– Волох! – вдруг крикнул полковник. – Слетай, братец, в эскадрон, каши, что ли, ему доставь. А то я смотрю на него – и самому голодно.

– Слушаюсь, ваше благородие. И чаркой его порадовать?

При этих словах солдат заметно оживился. Полковник глянул на него коротко, испытующе.

– Это после. А то он сомлеет.

– Что ж раньше не бежал?

– Случáя не было. Охраняли. Да и боязно, правду сказать.

Но все-таки «случáй» выдался. Заняли французы брошенный барский дом. Обшарили весь – от подвала до чердака, кое-как поживились. Да пригнали вдруг откуда-то корову. Праздник получился, тем сильнее, что в подвале вино нашли. Наладили в камине двухведерный котел, стали суп варить. А как котел опростали, велели Сбруеву отмыть его и от копоти очистить. Взял он котел, пошел до колодца. Там часовой, что-то ему начал говорить и ружьем грозить.

– Ну, я по-ихнему уже научился. Два слова хорошо запомнил. Говорю ему: «пардон-мерси» и котлом по башке. Ружье подобрал и – деру.

– А где ж ружье-то?

– Да там же, в кустах, где меня взяли. Я ведь не знал – кто такие, опасался.

Алексей слушал его внимательно, и какие-то соображения в голове у него складывались.

– Каков у них отряд?

– Да, почитай, полная рота. Пехота, кавалеристы есть, одна пушка с зарядами.

– Пленных сколько, ты сказал?

– Человек с пятьдесят будет. Многие поранетые. Но многие на своих ногах. В анбаре заперты, при часовом.

– В котором месте этот дом?

– Название не знаю – откель знать, а дорогу укажу.

«Не ловушка ли? – подумалось. – Да не похоже. Не врет солдатик».

Вернулась Параша с котелком и ломтем хлеба.

– Поешь, – сказал Алексей. И даже потупился, увидав голодный блеск в глазах солдата. – Только не спеши, а то дурно станет.

Какое там – не спеши. Торопливо застучала ложка, ровно дятлом в сухой ствол, заходили желваки на запавшем лице, дрожала грязная, в ссадинах рука, сжимавшая ломоть.

Алексей думал. Похоже, отбилась часть от войска и не собирается вернуться в строй. Дезертиры. Таких случаев уже много было. Из отставших, заблудившихся, бежавших солдат складывались банды. Углублялись в нетронутые, далекие от дорог местности, захватывали дом, а то и деревню, мастерили оборону и намеревались отсидеться в ней до любой победы – своей ли армии, русской ли – не так важно. Важно выжить и домой вернуться.

Французское командование формировало специальные отряды для отлова этих беглецов. Их разыскивали, но результата почти и не было. Добром они не возвращались, а силой их взять было не просто. Сражались они отчаянно (за себя ведь, а не ради славы императора), потери наносили такие, что их предпочитали в иных случаях и не трогать вовсе.

– Батюшка, – предложил он, – не искурить ли нам по трубочке на свежем воздухе?

– И то, – согласился, поняв его, старый князь. – Да и ноги разомну – сомлели сидючи.

Они вышли из палатки. Воздух и в самом деле был свеж и по-осеннему морозен. Листва под ногами хрустела словно первый снежок. Ветви берез, уже безлистые, покрылись колючками инея. Дышалось вольно, легко, с летучим паркóм изо рта. Солнце еще только клонилось окунуться в лес, а месяц напротив него уже радостно сиял своими острыми рожками в свободном и чистом небе.

Так славно было кругом, что и про трубки забыли. Но не про дело.

– Не врет, батюшка? Как вы полагаете?

– Правду говорит, – уверенно отозвался князь.

– А если правду – то вот нам и еще полроты солдат. Ружья у нас есть. Заводных лошадей в достатке. Как смотришь, господин полковник?

– Я, Алешка, совсем в другую сторону смотрю. Кто там, в штабе, распорядился два эскадрона на перехват полка послать? Ровно погибели нашей захотел.

– Дураков, батюшка, и в штабе полно.

– А подлецов, видать, и того больше. – Вздохнул прерывисто. – Но мы солдаты, Алешка, а первый солдатский долг – исполнять приказ. Как бы ни был он глуп и зловреден. Пойдем-ка, Алешка, разработаем стратегию с тактикой.