Мучения Минти Мэлоун

— Так в чем же дело? Что такого кошмарного случилось?

— Мне угрожали…

— Угрожали? — изумилась я. О господи… Кто? Мафия? Китайские триады? Якудза? Ирландская республиканская армия?

— Мне угрожали банкротством, — тихо признался он. — Я мог потерять все, что заработал собственными руками. До последнего пенни. У меня хотели отобрать все. И я остался бы у разбитого корыта.

— Почему?

— Мне пришлось бы продать дом, машину, и все равно денег бы не хватило. Пришлось бы распроститься со вкладами в банке и трастовых фондах, продать облигации, потратить сбережения на почтовом счету — все до последнего.

— Но почему? — терялась в догадках я.

— Из-за одного недоразумения на работе.

— Ты допустил ошибку?

— Нет-нет. Все очень запуталось.

— Запуталось?

— Это связано с пенсиями, — пробормотал он.

— А что такого с пенсиями? Ты не первый день занимаешься пенсионным страхованием.

— Да, и оно приносило большую выгоду. Но потом у нас появились проблемы. Началось расследование. — Расследование? Внезапно до меня дошло, я все поняла.

— Махинации с пенсионными страховками, — произнесла я. — Ты занимался страховыми махинациями! Поэтому и попал в беду.

— Да, — со вздохом ответил он.

— Ты советовал людям не платить пенсионные отчисления в компании, где они работали, а покупать страховые полисы у тебя? Так?

— В общем и целом, да.

— Ты рекомендовал оформлять страховки, хотя знал, что это менее выгодно, чем платить пенсионные взносы.

— Грубо говоря, так оно и было.

— Им это было менее выгодно, потому что — поправь, если я ошибусь, — твои комиссионные составляли львиную долю пенсионного фонда.

— Д-да. Да, это так.

— Эта страховка не окупилась бы с годами, а может, и вообще никогда. Все равно, что бежать марафон на костылях.

— Думаю, ты права. Да, — признался он.

— А если бы они платили пенсионные взносы в своей компании — именно это ты должен был им посоветовать, — в конце концов, они бы обеспечили себе спокойную старость.

— Откуда ты так много знаешь о страховании, Минти? — насторожился он.

— Об этом писали в газетах. Один из наших корреспондентов делал репортаж для бизнес-рубрики. Он сказал, что три миллиона человек стали жертвами мошенничества.

— Я не мошенник, — возмутился Доминик.

— Ты знал, что продаешь? Знал, что оно хуже того, что у них уже есть? — Он молчал.

— Нет. Не совсем.

— Верится с трудом. Ты что, вообще не рассказывал им о комиссионных?

— Что ты, конечно, рассказывал. Я никому не пудрил мозги.

— Ага, но предупредил ли ты их, что комиссионные выплачивает не страховая компания? Что они вычитаются из взносов? Об этом ты не забыл предупредить?

— М-м-м… Я же говорю, все очень запуталось.

— По-моему, все ясно как дважды два.

— Да, но я не виноват. Вспомни, когда все началось, тори выступали в защиту частного пенсионного страхования. Мне действительно казалось, что я помогаю своим клиентам. А после дела Роберта Максвелла [66] государственные пенсионные фонды попали под удар. Люди сами хотели оформлять страховки с частными фирмами. Ситуация вышла из-под контроля, но в этом виновата индустрия, — заключил он.

— И ты попал в беду.

— Да, — промямлил он. — Это было похоже на ночной кошмар. — Его передернуло при воспоминании о случившемся. — Кошмар, — повторил он. — Все копилось в течение нескольких месяцев, — говорил он. — Люди собирались потребовать компенсацию. Страховые компании должны были отстегнуть двадцать миллиардов фунтов.

— Но это же их проблема, не твоя.

— Да. Но потом, в начале июля, прошел слух, что кое-кто из независимых финансовых консультантов тоже будет нести ответственность. И я числился в списке.

— Тебе пришлось бы платить компенсацию?

— Да. По двадцать тысяч фунтов за каждого клиента. Минти, — он наклонился вперед, — у меня около двухсот клиентов.

— Да, я в курсе. Половина из них была на нашей свадьбе.

— Значит, я попадал на четыре миллиона фунтов.

— Ага.

— Я был уверен, что потеряю все, — простонал он. — До последнего пенни. Все, что я построил такими усилиями.

— О, только без соплей, прошу тебя!

— Куда тебе понять, Минти… Твоя жизнь была не в пример легче.

— До тех пор, пока я не познакомилась с тобой.

— Ты не имеешь права судить меня. Ты росла в другой среде. Училась в частной школе. Потом в университете. Купила квартиру на бабушкино наследство. У меня ничего подобного не было. Я всего добился сам.

— Знаю. И уважала тебя за это. Вообще, это твое лучшее качество. Но мы говорим о другом.

— Как раз в этом все и дело, — возразил он. — Страх потерять все то, что я с трудом построил, грыз меня изнутри. Ты и представить не можешь, как я боялся все потерять. Меня охватила жуткая паника. Понятия не имею, как я ума не лишился.

— Лишился. Ты же бросил меня.

— Извини, — завел он прежнюю песню. — Прости, что так с тобой обошелся.

— Спасибо. Я принимаю твои извинения. Хотя ты мог бы поступить как джентльмен — если это слово вообще здесь уместно — и отменить свадьбу заранее. Как ты и сделал в случае с Вирджинией Парк.