Мучения Минти Мэлоун

— Об искуплении и возрождении, — мечтательно изрекла Эмбер. — О том, что судьба иногда дает тебе еще один шанс, когда кажется, что все уже потеряно.

— А кого вы играете, миссис Мэлоун? — вежливо поинтересовался Джо, подливая маме вина.

— О, я не играю, дорогой, — воскликнула она. — Нет-нет, просто помогаю за сценой. Занимаюсь костюмами. Мы взяли напрокат костюмы из Шекспировского королевского театра, это сплошное наказание. На некоторых по тридцать пять петель!

— Неужели? — произнесла я с кривой улыбкой.

— А вы разве не хотите сыграть в одной из пьес? — спросил Лори, пока я сливала воду из посудины с молодым картофелем. — Уверен, из вас выйдет прекрасная актриса.

— Что ж, я не против, — мама слегка покраснела. — Между прочим, на следующей неделе прослушивание, может, я и подойду. Для пьесы Пристли, — уточнила она. — «Когда мы женаты».

— «Когда мы женаты»? — переспросила Эмбер, с улыбкой глядя на Лори и покручивая кольцо с квадратным изумрудом на левой руке.

— Когда захочешь, — ответил он. — Назови день. Я весь твой.

«Ничего себе!» — прохрипел Педро, захлопав крыльями.

— С понедельника Лори начинает работать ветеринаром, на полную ставку, — с гордостью объявила Эмбер. — Будет помогать бедным животным.

— И первое, что я сделаю, — сообщил он, косясь на Пердиту, которая вернулась из сада со своим выводком, — уложу на операционный стол твою кошку.

— Бедняжка Пердита, — Эмбер наклонилась и погладила ее. — Может, ей еще разок родить?

— И так слишком много бездомных кошек, — устало проговорил он. — Нечего плохой пример показывать.

— Есть уже желающие взять котят? — спросил папа, взял за шкирку Рыжика, самого толстого из котят, и посадил его на колени. Котенок замяукал. Малышам уже было по семь недель, и они почти перешли на нормальную пищу. Пора было подыскивать им хозяев.

— Хотите котенка, дядя Дэвид? — спросила Эмбер.

— Что?

— Хотите взять котенка?

— Хочу ли я котенка? — повторил он.

— Да. Вы с тетей Димпной можете взять котенка, если хотите. Возьмите Рыжика.

— Ну… — Папа неуверенно взглянул на маму. — Я бы взял, — сказал он. — Я кошек люблю, и теперь у нас есть время за ним присматривать.

— А Минти пусть возьмет Иисуса, — распорядилась Эмбер. — В память о моем годичном проживании на Примроуз-Хилл.

— Я бы оставила, — весело согласилась я, взяв котенка на руки. — Только, если ты не возражаешь, имя я поменяю. — Но в Испании чуть ли не на каждом шагу встретишь Хесуса, — заметила Эмбер. — Самое обычное имя. Как Фелипе или Хосе.

— Не знаю, мне как-то не по себе.

— По-моему, Иисусу тоже немного не по себе, — поддержал Лори, забрав у меня котенка. — Потому что это — девочка.

— Ну, надо же! — изумилась Эмбер. — О'кей, тогда назовем его Девой Марией.

— Нет, Мэри, — сказал Джо. Я знаю «кое-что о Мэри», — ввернул он с загадочной улыбкой.

— Пердита — очень хорошая мама, — сообщила я. — Почти не вылезала из коробки. Пару раз в день выбежит на улицу через кошачью дверцу и мигом обратно, к деткам, будто кухня горит. Очень серьезно отнеслась к своим обязанностям.

— Да, ей явно понравилось быть мамой, — согласилась Эмбер. — Думаю, нужно ей еще разок родить, ведь теперь я знаю, что делать. Роды — это так захватывающе, — восторженно поделилась она. — Как у кошек, так и у людей. Я об этом читала. Вы знаете, что во время беременности ребра женщины прогибаются, чтобы хватило места растущему плоду?

— Правда? — заинтересовалась я, бросив взгляд на баночку с витаминами, которую Эмбер держала на полке со специями.

— А мозг ребенка за первые двенадцать месяцев удваивается в объеме и к концу первого года достигает шестидесяти процентов мозга взрослого человека.

«Невероятно!» — прокричал Педро.

— Невероятно? — Эмбер в изумлении уставилась на Педро.

— Ну, надо же! — хором воскликнули мы.

— Джо, когда вы возвращаетесь в Лос-Анджелес? — поинтересовался папа.

— В середине сентября, но я поеду всего на месяц, — объяснил Джо. — Нужно доработать сценарий. Съемки начнутся в феврале, тогда мне придется опять отлучиться.

— Думаете поселиться в Лос-Анджелесе? — папа задал вопрос, на который у меня не хватило смелости. Я начала собирать тарелки, чувствуя, как горит лицо.

— Я пока ничего не планировал, — тихо произнес Джо. — Поживем — увидим.

— Согласна, — кивнула мама. Я наполнила чайник.

— Минти, — прошептал мне папа позже, когда мы мыли посуду. Все остальные отправились пить кофе в сад. — Минти, — еще раз шепнул он.

— Что?

— Я кое-что хотел тебе сказать…

— Что? — Странно, но, кажется, папа нервничал.

— Помнишь, в тот раз… Вы с Джо видели меня у входа в… м-м-м… «Садлерз-Уэллз».

— Слушай, я не понимаю, о чем ты, — солгала я, глядя в сад. — Красивый в этом году клематис, да?

— Я должен тебе кое-что объяснить, — настаивал папа.

— Послушай, это не мое дело, — сказала я, споласкивая миску.

— Я просто хотел прояснить ситуацию. Мне кажется, это важно, потому что ходят всякие слухи.

— Слухи?

— И я не хочу, чтобы ты слышала обо мне всякие… странные вещи. Понимаешь, Минти?

— Извини, пап, я очень устала. И потом, какое отношение твой визит в «Садлерз-Уэллз» имеет ко мне?