Мучения Минти Мэлоун

В любом случае, я и так знала все плохое о Доминике. Ни к чему было писать это на бумажках. Целых два года я пыталась закрыть глаза на все негативное в его характере. Но самое смешное, что я с этим смирилась. Дело не в том, что я не замечала его недостатков — я их видела. Они меня беспокоили. Притворяясь, будто все в порядке, я презирала их. Я сделала то, чем занимаюсь по долгу службы. Отредактировала Доминика, вырезав все плохое. Удалила отрицательные черты, как удаляю помехи из радиоинтервью. На работе я прослушиваю записанный материал и потом ловко вырезаю все лишнее: шумы, непонятные звуки, невнятно произнесенные слова, скучную болтовню, повторы и заикания. Вырезаю, чтобы речь лилась гладко и приятно для слуха. То же самое я проделала с Домиником. Но зачем? Зачем я так поступила? Меня уже об этом спрашивали. Что ж, ответить нелегко.

Во-первых, я всегда стараюсь видеть в человеке только хорошее. Только положительные качества.

И у Доминика они были. Он привлекателен, щедр, богат. Очень амбициозен. Хотел, чтобы я сделала карьеру, и мне это очень нравилось. И самое главное, он был в меня очень влюблен. По крайней мере, я так думала. Именно поэтому я решила смириться с его недостатками. Потому что думала, будто он любит меня. Потому что он выбрал меня из всех женщин, с которыми мог бы встречаться. Бальзам моему самолюбию. Кроме того, даже будучи очень недовольной, я никогда не поднимаю шум. Всегда пытаюсь сгладить конфликты, вести себя «мило». Поэтому я стараюсь все держать в себе. Терпеть не могу свары и не умею ссориться. Особенно если дело касается любовных отношений. Скорее умру, чем обижу кого-нибудь. Ведь если обидеть любимого человека, он может тебя отвергнуть. Этого я боюсь как чумы.

И потому я ни словом не попрекну Эмбер. Хотя она, похоже, и пальцем не шевелит, чтобы найти квартиру. Не буду брюзжать, что она повсюду разбрасывает грязное белье (целый день торчит дома, могла бы и постирать). И даже не заикнусь по поводу телефона. Каждый вечер она часа на два прилипает к трубке и жужжит, жужжит в уши всем, кто готов ее выслушать, как «чудовищно» Чарли с ней обошелся. Это порядком действует на нервы. В конце концов, мне тоже бывает нужен телефон.

Тем временем Эмбер выпустила Педро из клетки, и он устроился у нее на плече, нежно теребя ее волосы. Внезапно мне пришло в голову: Эмбер и Педро — очень похожи. Птички из одной стаи. Ошеломляюще красивы, любят привлекать внимание, ужасно меня раздражают и все время болтаются без дела.

«Супер, дорогая!» — проскрипел Педро. Эмбер протянула ему семечку подсолнечника.

— Никак не научу его говорить: «Чарли — свинья», — с сожалением отметила она. Вряд ли у нее получится. Педро всегда был без ума от Чарли. А, кроме того, с шестьдесят второго года он не выучил ни одного, нового слова. Этот попугай как старая, заигранная и заедающая пластинка.

— Он станет героем моей новой книги, — с улыбкой поведала Эмбер.

— Кто, Педро?

— Нет, Чарли, разумеется.

— О боже! Кем же он будет?

— Изнеженным лордом по имени Карл Элворти. Но в конце выяснится, что он маньяк-убийца!

— Бедный Чарли, — покачала я головой.

— Что значит «бедный Чарли»? — вскинулась она, намазывая мой тост джемом из горьких апельсинов. — Лучше скажи «бедная Эмбер»! — Громко хрустя тостом, она отломила маленький кусочек и дала Педро. Попугай изящно взял подношение клювом и растер его в крошки своим бугристым черным языком, как пестиком.

— Свинья, — пробурчала она.

Мне хотелось сказать Эмбер правду: что на самом деле Чарли не виноват, что она сама перегнула палку. Но я промолчала, потому что, как и Чарли, слегка побаиваюсь Эмбер.

— Она меня пугает, — как-то прошептал мне на ухо Чарли, приняв больше обычного на одной из вечеринок.

— О да! — откликнулась я, пораженная его откровенностью. — Знаешь, меня тоже. Немножко!

При этом мы оба виновато покраснели, как заговорщики, и расхохотались.

— Нам нужно пережить этот кошмар, Минти, — изрекла Эмбер. Педро вразвалочку шагал по ее руке. — Нужно забыть о мужчинах, — заявила она. — Нечего расстраиваться из-за этих свиней. Можно прекрасно жить и без мужчин, можно…

— Принять обет целомудрия? — с издевкой подсказала я.

— Нет. Будем жить духовной жизнью, развиваться изнутри, — радостно провозгласила она. Взволнованно размешала сахар в кофе и намазала маслом второй кусочек моего тоста. — Минти, наши ключевые слова: защищать, заботиться и развиваться, особенно развиваться. И нужно больше времени проводить с женщинами, Минти. С умными женщинами. Придумала! — возбужденно продолжала она. — Давай, организуем женский литературный клуб! Сейчас это очень модно. Вспомни Руби Уэкс, Френч и Сондерс. Наш клуб будет называться ЖЛОБ!

— Это еще что?

— Женское литературное общество!

— «Ничего себе!» — прохрипел Педро.

— Можем устраивать интеллектуальные вечера, с морем выпивки. Прямо здесь! — воскликнула она. — Ты же не против, Минти?

— О нет… Конечно, если ты возьмешь все на себя, — сказала я и взяла сумку. — У меня нет времени этим заниматься. И, о боже, я опаздываю на работу!