Мученики ленинградской блокады. На краю жизни

Каменный остров часто бомбили и обстреливали, хотя никаких стратегических объектов здесь не было. Бомбили госпиталя. Только за одну ночь на маленький остров было сброшено 25 бомб и 2 снаряда большой разрушительной силы. Это было страшно, очень страшно! Казалось, что Каменный остров раскололся и летит в пропасть… Дрожали стены, звенели разбитые стекла, но врачи занимались своим делом, не теряя самообладания. Мама и Танечку научила этому бесстрашному искусству. Девочка старалась вести себя так же спокойно, как мама.

В восьмилетнем ребенке утвердилась неколебимая вера в Победу. Таня даже и не знает, как сложились у нее стихи, они сами собой возникли накануне 7 ноября сорок второго года:

Не загорятся лампы

На улицах и площадях,

Не заиграют флаги

На башнях и на дверях,

И немец стараться будет

Нам праздник великий сорвать,

И, может, тревоги будут,

И будут зенитки стрелять.

Но знай же, фашист косматый,

Мы выстоим до конца!

Не дрогнут колени от страха,

Не дрогнут от страха сердца!

Какое же гражданское потрясение должен был испытать ребенок, чтобы написать такие гневные и страстные стихи! Должно быть, это одно из сильнейших произведений патриотической поэзии! Разве можно победить народ, дети которого пишут такие стихи?

Девочка была уверена, что муки блокады можно пережить, и придет Победа, и настанет Мир:

Переживем и вспомним о мученьях,

О голоде, о боли, обо всем…

Мы верим: час придет освобожденья,

Мы ждем его, мы верим, мы живем!

Танечка не стала поэтом, как и многие ленинградские дети блокадной поры, которые не могли не писать стихи в период гражданского подвига своего города. Татьяна Борисовна стала ученым, а детские стихи живу в ленинградской памяти…

[17] Казакова Татьяна Борисовна — доктор биологических наук, ведущий научный сотрудник НИИ экспериментальной медицины РАМН. Вырастила двух сыновей, бабушка четырех внуков. Живет в Санкт-Петербурге, на Большой Монетной улице.

Светлана Магаева

НА КРАЮ ЖИЗНИ

_______________________________________________

ЛИДОЧКА КАРАСЕВА 18

июнь 1941 — март 1942

Когда началась война, Лидочке было три с половиной годика, но она до сих пор помнит, что было холодно и нечего было есть. Запомнила, как папа уходил на фронт. Он сидел за столом и плакал. Девочка играла на полу, у его ног. Папа встал, взял ее на руки, прижал к себе, поцеловал и выбежал из комнаты. Лидочка слышала, как он сказал маме: «Береги дочку, мой бесценный клад, мой сахар». Он всегда называл так свою единственную дочку, и Лидочке это нравилось: сахар она любила.

Малышка осталась с мамой, тетей и бабушкой. Она долго и тяжело болела корью. На скудном питании девочка не могла поправиться. Спасла ее бабушка. Выменяв четыре пайка хлеба на голубя, она сварила живительный бульон, и внучка выпила сначала одну чашечку, а потом и другую. Больше никакой еды в доме не было. Взрослые не ели ничего и смотрели, как оживает Лидочка. Но время эвакуации было пропущено, кольцо блокады сомкнулось. Ждали, когда станет лед на Неве, чтобы уехать на Большую землю на машине.

Пришла похоронка. Старший лейтенант Василий Осипович Карасев, Лидочкин папа, погиб смертью храбрых 21 декабря 1941 года в бою на Невской Дубровке.

В декабре наступил лютый голод. Хлеб по карточкам выкупала бабушка. Она уходила затемно и возвращалась к вечеру. Иногда очередь за хлебом приходилось занимать накануне, и бабушка ночевала в подъезде дома, рядом с булочной.

Хлебный паек становился все меньше и меньше, влажнее и влажнее. Принесенный бабушкой хлеб делили на четыре части и самую большую долю отдавали Лидочке. Но эта самая большая доля была такой маленькой, что малышке казалось, что ее обделили. Лидочка и сейчас помнит, что она клала кусочки хлеба на ладошку, выбирала самый тяжелый и молча ждала, когда мама, тетя и бабушка догадаются, что ей так хочется есть и от голода болит животик, и добавят ей понемножку от своего пайка, дадут ей немножечко больше, чем полагалось по каким-то ненормальным нормам. И они добавляли: кто же устоит перед просящим взглядом голодного ребенка?