Мученики пера

Мистриссъ Юль выражалась довольно правильно и въ интонаціи ея не было ничего рѣзко-вульгарнаго; но у нея прорывались иногда обороты и слова, употребляемые бѣдными лондонскими классами. Этотъ запахъ лондонскихъ трущобъ не выдохся изъ нея даже за время многолѣтняго общенія съ образованными людьми. Манеры ея тоже не отвѣчали понятію о «дамѣ». Въ обращеніи съ дочерью она была сдержанна, — говорила съ нею скорѣе тономъ преданной слуги, чѣмъ матери, и незамѣтно наблюдала за нею съ какимъ-то удивленнымъ любопытствомъ. Она никогда не могла настолько освоиться съ огромною разницей между нею и ея дочерью, чтобы считать эту разницу обыкновеннымъ и неважнымъ фактомъ; умъ, таланты, чуткость и грація молодой дѣвушки служили для матери постояннымъ предметомъ удивленія. Высказывая въ разговорѣ съ нею какое-нибудь мнѣніе, она дѣлала это вопросительно, хотя-бы была вполнѣ увѣрена въ своей правотѣ.

— Выходили вы сегодня? спросила Мэріанъ.

— Да; я была въ Голловаѣ.

Мистриссъ Юль произнесла эти слова со вздохомъ и сдѣлала грустное лицо. Въ Голловаѣ жили ея родственники: замужняя сестра съ тремя дѣтьми и братъ. Она не смѣла говорить объ этихъ родственникахъ при своемъ мужѣ, который никогда не имѣлъ съ ними никакихъ сношеній; но съ Мэріанъ она говорила о нихъ, и была признательна дочери за то, что та всегда слушала ее, какъ ей казалось, снисходительно.

— Какъ ихъ дѣла? Не поправляются? спросила дѣвушка.

— Все хуже и хуже. Джонъ опять началъ пить и Томъ каждый вечеръ ссорится съ нимъ. Покоя нѣтъ въ домѣ.

— Отчего этотъ пьяница Джонъ не живетъ одинъ? спросила Мэріанъ, подразумѣвая брата своей матери.

— Ужъ я много разъ говорила ему то-же самое, сказала миссъ Юль. — Но какъ ихъ убѣдить? Они такіе глупые и упрямые. Вотъ и Анни тоже ничего не дѣлаетъ, цѣлый день слоняется по улицамъ. А когда я говорю объ этомъ сестрѣ, то она сердится, кричитъ, что лучше-бы я помогала имъ пощедрѣе, чѣмъ учить ихъ. Они забрали себѣ въ голову, что мы богаты, и ничѣмъ не выбьешь изъ нихъ этой мысли. Грустно, очень грустно, когда родные такъ смотрятъ на тебя!

— Что дѣлать, мамаша! Они много терпятъ отъ бѣдности, и это дѣлаетъ ихъ жесткими и несправедливыми.

— Твоя правда, голубушка, бѣдность и хорошаго человѣка испортитъ. Господи, и зачѣмъ это такъ много бѣдныхъ на свѣтѣ!

Послышался стукъ въ дверь и Мистриссъ Юль побѣжала отворять; немного погодя, она вернулась съ письмомъ въ рукѣ.

— Тебѣ, загородное, сказала она, подавая письмо дочери.

— Должно быть, отъ Мильвэновъ... Такъ и есть, отъ Доры.

Послѣ отъѣзда Джэспера изъ Финдена, сестры его видѣлись съ Мэріанъ еще нѣсколько разъ и взаимное сочувствіе между ними продолжало крѣпнуть. Однако до сихъ поръ обѣщаніе переписываться еще не приводилось въ исполненіе. Мэріанъ такъ и ожидала, что починъ возьметъ на себя Дора; Модъ была очень мила и умна, но менѣе экспансивна въ дружбѣ, чѣмъ ея сестра.

«Васъ, можетъ быть, позабавитъ узнать, что проектъ брата сдѣлать насъ литераторшами начинаетъ осуществляться, — писала между прочимъ Дора. — Онъ прислалъ намъ пробную главу «Исторіи парламента, для дѣтей», написанную имъ самимъ. Издатели Джонли и Монкъ предлагаютъ намъ 30 фунтовъ за небольшую книжку, и можетъ быть, кое-какіе барыши въ будущемъ. Джэсперъ мастеръ устраивать эти дѣла. Обѣ мы принялись изучать исторію Англіи. И такъ, мы не на шутку вступаемъ на литературное поприще. Все-же это лучше, чѣмъ учительство. Дайте вѣсточку о себѣ, если не скучно переписываться съ провинціалками».

Мэріанъ передала матери содержаніе этого письма.

— Я очень рада, что ты хоть переписываешься съ кѣмъ-нибудь, сказала та. — У тебя такъ мало знакомыхъ.

— Да...

Дѣвушка хотѣла что-то прибавить, но промолчала.

— Придетъ къ намъ ихъ братъ? спросила мать.

— Его не приглашали, спокойно отвѣтила Мэріанъ.

— А безъ приглашенія не придетъ?

— Наврядъ-ли онъ и адресъ нашъ знаетъ.

Обѣ замолчали. Мать съ дочерью рѣдко выходили въ разговорахъ за предѣлы самыхъ обыденныхъ вещей; онѣ были искренне привязаны другъ къ другу, но между ними было слишкомъ мало общаго.

Вскорѣ пришелъ Альфредъ Юль. Онъ былъ сурово-молчаливъ. Онъ вообще часто возвращался домой мрачный и раздражительный, и женѣ довольно было взглянуть на его лицо, чтобы угадать, въ какомъ онъ настроеніи. Войдя въ столовую, онъ остановился у камина и сталъ просматривать вечернюю газету. Жена оставалась въ комнатѣ, дѣлая видъ, что поправляетъ что-то на столѣ.

— Что-же обѣдъ? Вѣдь пятый часъ! съ раздраженіемъ вскричалъ Юль.

— Сейчасъ, Альфредъ.

— Папа, сказала Мэріанъ, — мистеръ Гинксъ поручилъ мнѣ передать тебѣ его новую книгу. Онъ желалъ-бы...

— Отдай ему его книгу обратно и скажи, что мнѣ некогда читать всякую дребедень. Пускай на меня не разсчитываетъ. Этотъ глупецъ надоѣлъ мнѣ по горло... Желалъ-бы я, однако, знать, скоро-ли намъ дадутъ обѣдать, прибавилъ онъ съ холодной злобой. — Если придется ждать еще полчаса, то я пойду писать письма.