Мученики пера

Какъ-разъ въ эту минуту служанка внесла дымящееся блюдо съ мясомъ; за нею Мистриссъ Юль несла блюдо съ овощами. Юль сѣлъ и началъ съ сердитымъ видомъ разрѣзывать мясо. Онъ выпилъ сначала полъ-стакана эля и потомъ жадно съѣлъ нѣсколько кусковъ, низко наклоняя голову надъ тарелкой. Въ этой семьѣ обѣдъ нерѣдко проходилъ въ молчаніи. Юль рѣдко обращался къ своей женѣ съ чѣмъ-нибудь другимъ, кромѣ ироническаго замѣчанія или простого вопроса; если онъ разговаривалъ иногда за столомъ, то лишь съ одной Мэріанъ.

Переждавъ минутъ десять, она рѣшилась попытаться разсѣять тучи.

— М-ръ Куэрмби далъ мнѣ порученіе къ тебѣ, папа, начала она. — Одинъ изъ его друзей, Натаніэль Уолкеръ, передавалъ ему, что м-ръ Раккетъ, вѣроятно, предложитъ тебѣ редакторство въ газетѣ «Study».

Юль пересталъ жевать; глаза его остановились на блюдѣ съ мясомъ, потомъ, скользнувъ по бутылкѣ и солонкѣ, перешли на дочь.

— Это ему Уолкеръ говорилъ?

— М-ръ Куэрмби передалъ мнѣ это подъ секретомъ и строго наказалъ никому не говорить, кромѣ тебя.

— Уолкеръ дуракъ, а Куэрмби оселъ, рѣшилъ Юль.

Но мохнатыя брови его вздрагивали и морщины на лбу начинали разглаживаться; онъ продолжалъ медленно жевать, какъ-бы смакуя куски.

— Что-же онъ сказалъ? Повтори его слова.

Мэріанъ передала ихъ насколько можно точнѣе.

Юль слушалъ съ насмѣшливымъ видомъ, но лицо его прояснялось.

— Сомнѣваюсь, чтобы у Раккета хватило ума на это. Да и самъ я врядъ-ли принялъ-бы подобное предложеніе. Этотъ шутъ Фэджъ подорвалъ газету. Интересно знать, много-ли времени понадобится ему на то, чтобы похоронить газету Кульпеппера.

Мэріанъ ничего не отвѣчала.

— Гдѣ книга Гинкса? спросилъ Юль, помолчавъ.

Мэріанъ достала ее съ бокового столика.

— Я полагалъ, что она больше, пробормоталъ Юль, раскрывая томикъ особеннымъ жестомъ, свойственнымъ писателямъ.

Въ одномъ мѣстѣ уголъ страницы былъ загнутъ, какъ-бы съ намѣреніемъ обратить вниманіе на эту страницу. Юль надѣлъ очки и не замедлилъ сдѣлать открытіе, довершившее превращеніе его лица; глаза его заблестѣли, подбородокъ началъ подергиваться отъ пріятнаго возбужденія. Онъ передалъ книгу Мэріанъ, указавъ на выноску, напечатанную мелкимъ шрифтомъ. Въ ней заключалась жаркая похвала (по поводу какого-то литературнаго спора) «критической чуткости, научнымъ свѣдѣніямъ, точному и ясному слогу» и многимъ другимъ достоинствамъ мистера Альфреда Юля.

— Это мило съ его стороны, замѣтила Мэріанъ.

— Надо постараться нагнать къ нему съ десятокъ читателей, сказалъ Юль.

— Можно посмотрѣть? шопотомъ спросила его жена, наклоняясь къ Мэріанъ. Та передала ей книгу и она медленно прочла замѣтку, видимо усиливаясь понять ее.

— Это полезно для тебя, Альфредъ, не правдали? сказала она, взглянувъ на мужа.

— Еще-бы! отвѣтилъ онъ искусственно-презрительнымъ тономъ. — Благодаря Гинксу, пожалуй, я получу извѣстность.

Мэріанъ искоса поглядывала на него, размышляя о страшныхъ несообразностяхъ въ его характерѣ; она часто удивлялась, что человѣкъ такого темперамента и ума, какъ ея отецъ, можетъ придавать такое значеніе похвалѣ или осужденію людей, которыхъ онъ справедливо считалъ ниже себя.

Юль перелистовалъ книгу и, смѣясь, швырнулъ ее прочь.

— Чортъ знаетъ, что за слогъ у этого Гинкса! Когда онъ научится писать по-англійски? Навѣрное, его фамилія происходитъ отъ нѣмецкаго слова «hinken».

Онъ весело обратился къ дочери.

— Кончила ты «Писательницъ»?

— Несовсѣмъ.

— Не къ спѣху. Когда у тебя будетъ время, прочти новое сочиненіе Дичли и выпиши самыя неудачныя выраженія. Я приведу ихъ въ моей статьѣ о современномъ слогѣ. Мнѣ пришло сегодня въ голову написать такую статью.

Онъ усмѣхнулся. Мистриссъ Юль сіяла, видя своего мужа въ такомъ хорошемъ расположеніи духа; онъ даже похвалилъ вскользь сдѣланную ею горчицу. Этотъ человѣкъ много вынесъ невзгодъ въ своей жизни и страшно много работалъ; поэтому немудрено, что въ его тѣлѣ гнѣздились диспепсія и всякія другія болѣзни, свойственныя людямъ литературной профессіи.

Трудно указать какую-нибудь отрасль литературы, въ которой Альфредъ Юль не испробовалъ-бы своихъ силъ, но въ каждой онъ былъ «слишкомъ серьезенъ». Напиши онъ какую-нибудь драму или романъ, примѣняясь только ко вкусу читателей и не думая о своемъ литературномъ достоинствѣ, онъ имѣлъ-бы, можетъ быть, денежный успѣхъ; но для этого умъ его былъ слишкомъ неподатливъ. Онъ непремѣнно хотѣлъ творить художественныя произведенія, работалъ надъ ними усердно, добросовѣстно, и, тѣмъ не менѣе, оставался литературнымъ поденьщикомъ. Тотъ родъ литературныхъ произведеній, въ которомъ онъ былъ всего сильнѣе, оплачивался скудно и не приносилъ извѣстности. Въ пятьдесятъ лѣтъ Юль все еще занималъ скромный маленькій домъ въ одномъ изъ отдаленныхъ кварталовъ. Для своихъ насущныхъ потребностей онъ зарабатывалъ достаточно и ему не грозила нужда, пока онъ владѣлъ всѣми своими способностями; но онъ не могъ скрыть отъ себя, что въ итогѣ онъ все-таки неудачникъ, и эта мысль мучила его.