Мученики пера

— Безъ всякаго сомнѣнія. Я отказался-бы отъ уроковъ, если-бы считалъ это невѣроятнымъ. Не такъ давно, у меня началъ брать уроки латыни одинъ чахоточный юноша, намѣревавшійся держать экзаменъ на учителя. Послѣ двухъ уроковъ я сказалъ ему, что онъ долженъ позаботиться о поправленіи своего здоровья, прежде чѣмъ думать объ урокахъ. У меня куски становились поперекъ горла, когда я думалъ, что покупаю ихъ на его деньги. У него не было никакихъ шансовъ на жизнь... Беккеръ — другое дѣло. И какой славный, почтительный малый! Онъ не смотритъ на то, что я живу на чердакѣ: въ его глазахъ я все-таки человѣкъ образованный.

— Отчего вы не ищете, Биффенъ, болѣе прибыльнаго занятія? Вѣдь вы могли-бы...

— Какого? Въ школы меня не примутъ, потому-что у меня нѣтъ ни рекомендацій, ни приличнаго костюма. По той-же причинѣ я не могу имѣть и частныхъ уроковъ въ домахъ достаточныхъ людей. Да и къ чему?.. Я живу и работаю, чего-же мнѣ еще? Кстати, я окончательно рѣшился написать романъ, который будетъ носить заглавіе: «Бакалейщикъ Бэйли».

— Въ чемъ состоитъ идея?

— Идея?.. Дѣло въ томъ, что я лично знаю этого Бэйли, имѣющаго лавку въ одномъ провинціальномъ городкѣ. Онъ очень словоохотливъ и разсказалъ мнѣ свою исторію. Вотъ я и хочу описать, какъ бакалейщикъ Бэйли боролся съ нуждой и какъ онъ выбился, благодаря женитьбѣ на старой, грубой, ворчливой вдовѣ. Это будетъ великая вещь, — великая по жизненной правдѣ.

Онъ ходилъ по комнатѣ съ вдохновеннымъ видомъ.

— Въ моей книгѣ не будетъ ничего животнаго, грязнаго; въ ней все будетъ прилично, хотя и пошло какъ сама жизнь. Я буду писать ее медленно, съ любовью; просижу надъ нею цѣлый годъ, хотя романъ будетъ въ одномъ томѣ, вродѣ французскихъ.

— Завидую я вамъ, со вздохомъ сказалъ Рирдонъ. — У васъ есть пылъ, энергія; а я... Знаете-ли, что я намѣренъ сдѣлать?

Онъ разсказалъ о своихъ планахъ.

— Ваша жена согласна на это? спросилъ Биффенъ, внимательно выслушавъ его.

— Да; она полагаетъ, что перемѣна принесетъ мнѣ пользу.

Ему не хотѣлось говорить, что эта мысль принадлежитъ Эми.

— Сомнѣваюсь, если вамъ сейчасъ-же понадобится сѣсть за работу, сказалъ Биффенъ.

— Бога ради, не обезкураживайте меня. Если и эта мѣра окажется неудачной, то, мнѣ кажется. я убью себя.

— Съ такой-то женой!

— Именно поэтому.

— Нѣтъ, нѣтъ! Какъ-нибудь выпутаетесь. Кстати, я встрѣтилъ сегодня утромъ Мистриссъ Рирдонъ, но она не замѣтила меня. Это было въ Тоттенгэмъ-Кортъ-Родѣ. Она шла съ Мильвэномъ. Я хотѣлъ подойти, но постыдился за свой костюмъ.

— Въ Тоттенгэмъ-Кортъ-Родѣ? повторилъ Рирдонъ, — хотя его интересовала вовсе не эта подробность.

— Да. Я видѣлъ ихъ только мелькомъ, когда они проходили.

Разговоръ снова перешолъ на дѣла Биффена, но Рирдонъ слушалъ его разсѣянно.

Когда онъ вернулся домой, Эми встрѣтила его словами:

— Тебя ждетъ письмо отъ Джедвуда. Я съ трудомъ удержалась, чтобы не распечатать.

— Что-же тебѣ мѣшало? замѣтилъ Эдвинъ.

Онъ силился казаться равнодушнымъ, но рука

его дрожала, когда онъ распечатывалъ письмо. Оно было написано собственноручно издателемъ, и первое слово, бросившееся въ глаза Рирдону, было: «Къ сожалѣнію». Съ усиліемъ подавляя свое волненіе, онъ дочиталъ письмо до конца и протянулъ его женѣ. Она прочла и опустила руки.

Джедвудъ писалъ, что предлагаемое ему произведеніе едвали могло-бы нравиться той публикѣ, для которой предназначаются его однотомные романы; но, отказываясь отъ изданія его, онъ отнюдь не выражаетъ этимъ своего неодобренія самому роману и т. д.

— Онъ правъ, сказалъ Рирдонъ, — это слишкомъ пустая вещь, чтобы нравиться развитымъ читателямъ, и не довольно пошлая для неразвитыхъ.

— Но ты начнешь что-нибудь другое?

— Что пользы!

Они молча сидѣли нѣсколько минутъ другъ противъ друга. Письмо Джедвуда соскользнуло съ колѣнъ Эми на полъ.

— Значитъ, нашъ планъ не можетъ осуществиться? началъ Рирдонъ.

— Теперь-то онъ и долженъ осуществиться.

— Но какъ?

— Не лучше-ли намъ продать нашу мебель, чѣмъ...

Она остановилась, встрѣтивъ его взглядъ.

— Я замѣчаю, Эми, что тебѣ хочется развязаться со мною во что-бы то ни стало.

— Ахъ, не начинай опять этого, пожалуйста! сказала она съ раздраженіемъ. — Если ты не вѣришь мнѣ...

У обоихъ нервы были такъ напряжены, что голоса дрожали и глаза ненатурально блестѣли.

— Продать мебель, — это значитъ разъѣхаться навсегда, продолжалъ Рирдонъ. — Ты хочешь избавить себя и ребенка отъ тяжелой жизни, которая предстояла-бы вамъ со мною.

— Да, но вовсе не хочу бросать тебя. Я стараюсь только устроить такъ, чтобы ты могъ спокойно работать для всѣхъ насъ; тогда мы вскорѣ опять сойдемся и будемъ счастливѣе, чѣмъ теперь... Но какъ все это ужасно!..

Она истерически зарыдала. Рирдонъ вышелъ въ другую комнату и долго сидѣлъ тамъ впотьмахъ. Когда онъ возвратился, Эми уже успокоилась и лицо ея приняло выраженіе холоднаго унынія.

— Гдѣ ты была сегодня? спросилъ Рирдонъ, какъ-будто желая развлечься разговоромъ объ обыденныхъ предметахъ.

— Я говорила тебѣ, что покупала кое-какія вещи для Вилли.

— Да!.. Биффенъ встрѣтилъ тебя въ Тоттенгэмъ-Кортъ-Родѣ, прибавилъ онъ помолчавъ.