Мученики пера

— Ваша правда. И я увѣренъ, что почти всѣ, кто прокладываетъ себѣ дорогу въ жизни, думаютъ такъ, какъ я, но считаютъ нужнымъ говорить неправду, распинаться за литературную добросовѣстность и т.п. Я не напускаю на себя никакихъ дѣланныхъ чувствъ и прямо говорю, что думаю. Я самъ желалъ-бы быть добросовѣстнымъ, но это своего рода роскошь, которой я не могу себѣ позволить. Кажется, я уже много разъ говорилъ это вамъ.

— Да.

— И однако это васъ не деморализировало, прибавилъ онъ, засмѣявшись.

— Нисколько; но, тѣмъ не менѣе, это мнѣ не нравится.

Джэсперъ поглядѣлъ на нее, озадаченный. Или съ нею не слѣдовало быть слишкомъ откровеннымъ? А онъ думалъ все время, что именно его прямодушіе и нравится ей. Впрочемъ, онъ уже при самомъ входѣ ея замѣтилъ въ ней какую-то перемѣну: она казалась гораздо самоувѣреннѣе прежняго.

— Вамъ это не нравится? повторилъ онъ спокойно. — Вамъ, можетъ быть, прискучило слышать это?

— Мнѣ досадно, что вы всегда стараетесь выставлять себя въ неблагопріятномъ свѣтѣ.

При всей своей проницательности, Джэсперъ не угадалъ въ эту минуту чувствъ Мэріанъ. Начиная этотъ разговоръ, онъ самонадѣянно думалъ, что она съ первыхъ-же словъ пойдетъ къ нему навстрѣчу; но вмѣсто того она уклонялась. Ей доставляло удовольствіе давать ему отпоръ теперь, когда она ясно видѣла цѣль его подходовъ. При-томъ-же ей хотѣлось, чтобы любви ея домогались не такъ прямолинейно, какъ дѣлалъ эхо Джэсперъ. Послѣднія слова ея нѣсколько смутили его; въ нихъ прозвучала нотка сознанія своего превосходства, чего онъ менѣе всего ожидалъ со стороны этой дѣвушки.

— Но мнѣ кажется, что я не всегда представлялся вамъ въ этомъ свѣтѣ, сказалъ онъ.

— Нѣтъ, не всегда.

— И это сбиваетъ васъ съ толку?

— Да, я не увѣрена, что понимаю васъ. Вы говорите, что вы всегда прямодушны.

— Да. Я искренно убѣжденъ, что для человѣка, который не можетъ выносить бѣдности, не существуетъ выбора. Я никогда не говорилъ, чтo мнѣ нравится сѣренькая, во всемъ урѣзанная жизнь; я покоряюсь ей только по необходимости.

Мэріанъ было пріятно видѣть, что онъ начинаетъ оправдываться; первый разъ въ жизни она сознавала свою власть. Она не возмущалась тѣмъ, что деньги подняли ей цѣну въ глазахъ любимаго человѣка; вѣдь иначе и быть не могло. Довольная тѣмъ, что прежде всего онъ цѣнитъ все-таки ее самое, она охотно допускала деньги въ качествѣ своего союзника. Едва-ли онъ любилъ ее такъ, какъ она понимала любовь; но она сознавала свою власть надъ нимъ, и собственное чувство учило, какъ пользоваться ею.

— Однако вы очень легко покоряетесь необходимости, замѣтила она, поглядѣвъ на него.

— А вы предпочли-бы, чтобы я плакался на судьбу за то, что она не даетъ мнѣ возможности посвятить себя высокому, но не прибыльному труду?

Въ словахъ его прозвучала ироническая нота, но Мэріанъ не дала ему сбить себя съ позиціи.

— Такъ-какъ вы никогда не плачетесь, то можно подумать... Впрочемъ, я не хочу говорить вамъ непріятностей.

— Можно подумать, что я и не помышляю о высокихъ цѣляхъ и не способенъ стремиться къ нимъ, докончилъ Джэсперъ ея мысль. — Я полагалъ, что для васъ такого доказательства мало.

Она, не отвѣчая, обернулась къ двери: кто-то шолъ по лѣстницѣ, но шаги миновали дверь.

— Я полагала, что это Дора, сказала Мэріанъ.

— Она придетъ не раньше какъ часа черезъ два, съ усмѣшкой сказалъ Джэсперъ.

— Но вы говорили...

— Я нарочно услалъ ихъ обѣихъ къ Мистриссъ Райтъ, чтобы имѣть случай поговорить съ вами наединѣ, сказалъ онъ. — Прощаете вы мнѣ эту уловку?

Мэріанъ чуть замѣтно улыбнулась и по-прежнему усѣлась въ креслѣ.

— Я очень радъ, что времени остается еще довольно. Мнѣ кажется, что въ послѣднее время вы перестали понимать меня. Я знаю, что многіе изъ тѣхъ, кого я уважаю, имѣютъ обо мнѣ плохое мнѣніе, по не могу допустить, чтобы и вы были въ ихъ числѣ. Скажите, что вы обо мнѣ думаете? Какое понятіе вынесли вы обо мнѣ изо всѣхъ нашихъ разговоровъ?

— Я уже сказала вамъ.

— Нѣтъ, серьезно. Считаете-ли вы меня способнымъ на благородныя чувства?

— Сказать нѣтъ, — значило-бы поставить васъ въ низшій разрядъ людей, и къ тому-же въ разрядъ очень ограниченный.

— Прекрасно! Стало быть, я не изъ самыхъ низкихъ. Однако это не даетъ мнѣ большого права на ваше вниманіе; между тѣмъ, каковъ-бы я ни былъ, а въ нѣкоторыхъ моихъ цѣляхъ я мѣчу очень высоко.

— Напримѣръ?

— Напримѣръ, я имѣю смѣлость надѣяться. что вы можете полюбить меня.

Мэріанъ помолчала.

— Отчего вы называете это смѣлостью? спокойно спросила она, немного погодя.

— Оттого, что я придерживаюсь въ этомъ отношеніи старинныхъ понятій. По моему, женщина, достойная любви мужчины, стоитъ выше его и снисходитъ, отвѣчая на его чувства.

Фраза эта показалась Мэріанъ слишкомъ искусственной; она не того ожидала. Если въ такую минуту онъ можетъ говорить такими условными фразами, то значитъ онъ не любитъ ее такъ, какъ она желала-бы.

— Я не раздѣляю этого мнѣнія, сказала она.

— Я знаю, что ваши понятія не могутъ быть рѣшительными; но смотрите какъ хотите на положеніе женщины, а я остаюсь при своемъ мнѣніи.

— А ваше мнѣніе рутинно?