Мучимые ересями

Последнее предложение, подумал Астин, должно быть, было самым чудовищным случаем преуменьшения, которое он когда-либо слышал за всю свою жизнь. Астин лично не видел, чтобы сейджин совершал какие-либо невозможные подвиги, приписываемые ему легендами. Со своей стороны, лейтенант был готов предположить, что невозможные подвиги, о которых шла речь, выросли из болтовни… но это не означало, что Мерлин не был самым опасным человеком, которого он когда-либо знал. Вся личная охрана Кайлеба тренировалась в паре сейджином. Ни один не был принят в отряд, который уже стал известен как Личный Отряд Императора, пока Мерлин лично не испытал его в спарринге без всяких ограничений, и никому из них никогда не удавалось превзойти его с тренировочными клинками, в рукопашной или на стрельбище. На самом деле, ни один из них даже не смог заставить его вспотеть. Несмотря на это, рассказы о том, как он в одиночку прокладывал себе путь через сотни врагов на борту «Королевской Черис» в битве в Заливе Даркос, вероятно, не были правдой. Возможно. Астин не был готов поставить на это деньги, но был почти уверен, что на самом деле не верит в это. В конце концов, как бы хорош ни был сейджин, он по-прежнему оставался всего лишь ещё одним смертным человеком.

Возможно.

Сам лейтенант подозревал, что байки о чудовищной смертоносности Мерлина тихо поощрялись тогдашним кронпринцем и его телохранителями-морпехами. Сосредоточение внимания на его смертоносности как воина, несомненно, было частью тщательного прикрытия, которое было построено, чтобы защитить правду о величайшей ценности Мерлина для Черис. Астин на самом деле не верил в это, когда он и остальные члены Личного Отряда Императора были впервые проинформированы о «видениях» сейджина. Это звучало слишком похоже на детские сказки о сейджине Коди и его магических способностях.

Однако, в данном случае, байки оказались правдой. Астин видел слишком много примеров использования императором этих видений, чтобы сомневаться в этом, и потому прекрасно понимал, насколько было важно, чтобы кто-то ещё не узнал об истинных способностях сейджина. А удостовериться, что все знают, что Мерлин был самым смертоносным телохранителем в мире — что, в конце концов, не было большим преувеличением — было идеальным способом объяснить, почему он всегда находится за плечом императора. Он был там не как наиболее доверенный и... «проницательный» советник императора, как метко выразился сержант Фейркастер; он был там, чтобы сохранить императору жизнь.

Это помогло объяснить, почему другие члены отряда оказались серьёзно обеспокоены, когда сейджин не явился к завтраку. Мерлин всегда ел рано, ещё до того, как вставал император, чтобы успеть заступить на дежурство, пока обслужат Кайлеба, и он был столь же безупречен в выборе времени, как и в обращении с мечом. Поэтому, когда он опоздал на целых пятнадцать минут, Астин осторожно просунул голову в маленькую палатку, выделенную Мерлину для личного пользования.

Он ожидал увидеть сейджина, сидящего, скрестив ноги, посреди палатки, сосредоточенного на одном из своих «видений». Они, в конце концов и в первую очередь, и были причиной того, что ему была выделена отдельная палатка. Однако, к удивлению лейтенанта, палатка была пуста, а спальный мешок выглядел так, словно им вообще не пользовались.

Это было совершенно беспрецедентно, и более чем достаточно, чтобы Астин отправился к императору. Насколько было известно Астину, капитан Атравес ни разу не отсутствовал, когда ему полагалось быть на дежурстве. И уж конечно, он никогда бы не исчез посреди ночи, не сказав кому-нибудь о своих намерениях! Если уж на то пошло, Астин чувствовал себя более чем немного обиженным явным доказательством того, что Мерлин каким-то образом пробрался сквозь защитное кольцо вокруг императора так, что ни один из гвардейцев Кайлеба не заметил его. Этот человек мог быть сейджином, но он не был невидимкой!

К счастью, император, по крайней мере, знал, куда делся Мерлин. Астину пришлось терпеливо ждать, пока Галвин Дейкин войдёт и разбудит спящего императора. Затем камердинер высунул голову из спальных покоев императора и жестом пригласил гвардейца войти со своим посланием. На мгновение Астину показалось, что он увидел удивление в глазах Кайлеба, но он явно ошибся.

— Мне очень жаль, Франц, — сказал император, качая головой и криво улыбаясь. — Я сказала Мерлину, что не хочу, чтобы кто-нибудь узнал об этом, но не ожидал, что он поймёт меня настолько буквально. Я предполагал, что он, по крайней мере, расскажет хоть кому-то в подразделении, что я решил отослать его.

— Отослать его, Ваше Величество? — повторил Астин.

— Да. — Кайлеб встал и потянулся, сильно зевая, прежде чем принять от Дейкина солдатскую куртку. — Скажем так, мне нужно было передать сообщение кое-кому, кого нельзя было увидеть открывающим письмо от меня. По крайней мере, если он хотел сохранить свою голову.