Мучимые ересями

— Конечно, я так и сделал. И поскольку ты никому не сказал, что это было за «сообщение», ты можешь и дальше продолжать молчать. Пусть все они думают, что у тебя в огне больше железа, чем они знают. И так как ты не собираешься рассказывать им, что это было за сообщение или кому оно было адресовано, большинство из них придумают свою собственную… творческую вариацию, скажем так, на то настроение, в котором ты находишься.

— Это сработает на всех, кроме Нармана, — немного кисло сказал Кайлеб. Мерлин поднял бровь, и Кайлеб усмехнулся.

— Не пойми меня неправильно. Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал бы мне, что я действительно признаю, что мне нравится этот человек, я бы сказал ему, что он сумасшедший. Но так уж вышло, что он мне нравится, а то, что всё, что ты видел, указывает на то, что он искренне решил, что его лучшая надежда — быть верным мне и Шарлиен, лишнее тому доказательство. Но этот человек дьявольски умён.

— Мне кажется, я упоминал что-то такое некоторое время назад, — мягко заметил Мерлин.

— Да, действительно. Но моя точка зрения в данный конкретный момент заключается в том, что я совершенно уверен, что он уже пришёл к выводу, что способности «сейджина Мерлина» ещё более необычны, чем предполагают все «дикие истории» о нём.

— Не сильно удивлюсь, если ты прав насчёт этого, — пожал плечами Мерлин. — Одна из проблем того, что вы используете особенно острый нож — это держать пальцы подальше от лезвия.

— Должен сказать, ты отнёсся к моим подозрениям очень спокойно.

— Если я не отнесусь к этому спокойно, то это не поможет, — заметил Мерлин. — И если предположить, что человек не паникует, если узнает чуть больше правды, тогда он будет ещё более полезным в качестве аналитика. Не говоря уже о том, что мы сможем поделиться с ним ещё большим количеством необработанных данных.

— Должен ли я предположить из этого, что ты думаешь о том, чтобы познакомить его с историей, которую мы выдали Пейтеру и остальному подразделению?

— По правде говоря, да. На самом деле, я думаю, что было бы неплохо попросить Нармана вмешаться в данном случае.

— Прямо сейчас? — Глаза Кайлеба расширились, и Мерлин снова пожал плечами.

— До тех пор, пока мы можем держать слои наших историй прямыми, — сказал он с кривой улыбкой. — Давай посмотрим. Мы скажем Францу и остальным, что ты отправил меня с сообщением какому-то неизвестному агенту на другой стороне. Они расскажут это остальной армии, если кому-то интересно, куда я исчез. И мы расскажем эту же историю Чермину и остальным твоим офицерам, что также поможет объяснить, почему ты хотел видеть Нармана. В конце концов, кто может быть лучшим советчиком, когда речь идёт о мошенничестве и общей, всесторонней подлости? Затем мы рассказываем Нарману, что на самом деле я провёл утро, сидя в своей палатке и наблюдая видение о Святой Агте. Мы расскажем ему всё, что я знаю о покушении и о том, кто за ним стоит, и спросим, как он отреагирует и как, по его мнению, будет лучше действовать. И мы скажем ему, что история с «посланием» — это наше официальное прикрытие, и что он должен просто сказать любому, кто будет достаточно неловок, чтобы спросить, что он не имеет права обсуждать, кому ты можешь отправлять сообщения или почему ты это делаешь.

— У меня начинает болеть голова, когда я слежу за тем, кто знает, какая часть информации находящейся в обращении состоит изо лжи, — проворчал Кайлеб. Он на мгновение задумался, потом кивнул. — Я думаю, ты прав, — сказал он. — И я думаю, что Нарман отнесётся к этому довольно спокойно. Он достаточно умён, чтобы понять, почему мы не могли рискнуть рассказать ему о чём-то подобном, пока у нас не было возможности оценить, насколько искренне он решил поддержать Империю.

— Точно.

— Ну ладно. Но в таком случае, — Кайлеб спокойно посмотрел Мерлину в глаза, — расскажем ли мы ему о Халбрукской Лощине?

— Кайлеб, мы говорим о дяде твоей жены, — тихо ответил Мерлин и покачал головой, осуждая себя. — Мы все знали, что он симпатизирует Храмовым Лоялистам, и мне следовало бы приглядывать за ним повнимательнее. У меня была такая возможность, но, как ты мне недавно сказал, у меня просто нет времени смотреть за всеми подряд. Мне нужно было расставить приоритеты, и в его случае я допустил серьёзную ошибку. Думаю, я позволил тому факту, что он, очевидно, любил её, сделать меня слишком самоуверенным. И я, вероятно, рассчитывал на естественную подозрительность Бинжамина больше, чем имел на это право. — Он покачал головой снова. — Как бы то ни было, я не сделал наблюдение за ним одним из своих приоритетов, и это чуть не убило Шарлиен.

— Но это не так — сказал ему Кайлеб. — И, как я уже указывал тебе в том случае, о котором ты только что упомянул, рано или поздно что-то подобное должно было произойти. Есть только один ты, Мерлин. Неважно, каким чудесным ты кажешься, неважно, как сильно ты подстёгиваешь себя, есть только один ты.

— Я знаю, но…

— Перестань заниматься самоуничижением, — строго сказал Кайлеб. — Всё кончено, а она всё ещё жива. Это самое главное. Итак, ты собирался сказать о герцоге?