Мучимые ересями

— Но вы могли бы получить это обратно — и всё остальное, что с этим связано, — четыреста или пятьсот лет назад, не беспокоясь о том, наткнутся ли на вас Гбаба. Или, во всяком случае, как минимум, не беспокоясь о том, что они заметят вас, потому что они тебя активно искали. Это то, что они забрали у тебя, у твоих родителей, у твоих бабушек и дедушек, и у твоих прадедов.

— Мы могли бы владеть этими звёздами, — почти прошептал Кайлеб.

— С некоторой осторожностью — да, — согласился Мерлин. — На самом деле, если исходить из тех знаний, которые Шань-вэй пыталась сохранить в Александрии, то к настоящему времени человечество, вероятно, развило бы достаточно высокий уровень технологии, чтобы отправиться на поиски Гбаба, а не наоборот. Не говоря уже о том, что средняя продолжительность жизни человека, родившегося при жизни Нимуэ Албан, превышала триста лет.

— Или о таком незначительном соображении, что эти лживые ублюдки оставили нас с такими «духовными пастырями», как Клинтан, — резко добавил Кайлеб.

— Или об этом, — согласился Мерлин.

— Знаешь, Мерлин, — сказал Кайлеб совершенно другим голосом, — до этого момента, несмотря на дневник Святого Жерно и другие документы, я действительно не мог понять, что ты имеешь в виду, когда говоришь о «продвинутых технологиях». Может быть, потому, что по-настоящему я и не пытался. Я был слишком озабочен, слишком сосредоточен на том, чтобы просто выжить, чтобы действительно попытаться представить, каким могло бы быть будущее — или, может быть, я должен сказать, прошлое. И, наверное, тот факт, что ты жив, и те невероятные вещи, которые я видел, что ты делаешь, должны были дать мне ключ к разгадке, но, честно говоря, я всё ещё думал о тебе как о сейджине Коди. Ты не «технология», не то, что один из механиков Хоусмина мог бы спроектировать или построить, если бы у них была правильная коллекция гаек и болтов и правильный гаечный ключ. Ты волшебник — это подтвердит любой дурак! Но сейчас…

Он замолчал, и когда Мерлин взглянул на небольшой экран рядом с правым коленом пилота, камера в задней кабине показала ему, как император пожал плечами.

— Когда-то на Старой Земле жил писатель, — сказал он. — Он умер за триста лет — триста лет Старой Земли, то есть примерно за триста тридцать сэйфхолдийских лет — до того, как мы встретились с Гбаба, но он писал нечто под названием «научная фантастика». Его звали Кларк, и он сказал, что любая достаточно продвинутая технология неотличима от магии^[36].

— «Неотличима от магии», — тихо повторил Кайлеб, затем кивнул. — Я полагаю, это хороший способ думать об этом. И это заставляет меня чувствовать себя немного лучше, немного меньше похожим на какого-то невежественного дикаря.

— Это хорошо, потому что «невежественного дикаря» нет ни в тебе, ни в Шарлиен или Нармане — даже в Гекторе. В рамках мировоззрения, разрешённого Церковью, ты такой же умный, способный и изобретательный, как и любой другой в истории человечества, Кайлеб. На самом деле, хотя я и не хотел бы, чтобы у тебя распухла голова или что-то в этом роде, вы с Шарлиен чертовски невероятны, если уж на то пошло. Всё, что нам нужно сделать, — это разрушить барьеры, воздвигнутые Лангхорном и Бедард, чтобы держать вас всех в тюрьме, а интеллект, способности и изобретательность сделают всё остальное.

— Конечно, разрушение барьеров потребует большего, чем просто победа над «Группой Четырёх», — сказал Кайлеб. — Я знаю, что ты уже говорил мне об этом, но теперь, глядя на всё это, я, кажется, наконец понимаю, что ты имел в виду на самом деле. Никто из тех, кто вырос на Сэйфхолде, не будет готов к чему-то подобному без ужасно огромной предварительной подготовки. И теперь я понимаю, почему ты сказал, что не можешь просто отдать это. Почему мы должны научиться строить это — и принимать это как нечто, что не является «злом» — сами.